Записки подводников. Альманах №3 - Виктор Иванович Чаплыгин

Комиссия

(откорректированная версия капитана 3 ранга Куренкова Андрея)

Командование и оперативный дежурный флота зачастую перестраховываясь, объявляя противоштормовые команды «Ветер». Смысл их заключался в присутствии экипажа на борту, а при «Ветре-раз» все подводники должны были находится на боевых постах. Кто служил на Севере, тот знает, что, как правило, эти команды поступали под вечер, а отменялись ближе к утру. Иногда «умные и опытные» военноначальник и пользовались этим приемом перед праздниками, заставляя экипажи бессмысленно просиживать на кораблях, и в корпусах подводных лодок, поднимая дисциплину (мол, на берегу будет меньше «приключений» и ЧП). На эти бесчеловечные происки моряки отвечали пьянством в каютах, кают-компаниях, в отсеках и на боевых постах. Так что воспитательный момент не срабатывал.

Сегодня командование ракетного подводного крейсера было злое, т. к. прикомандированный к экипажу допотопный ГАЗ-69 в очередной раз сломался. Это был единственный ГАЗон на дивизии, все другие давно ездили на УАЗиках. Поддержание его на ходу обходилось литров в тридцать спирта за год, при этом командир прекрасно понимал, что до ремонтников доходила едва ли треть этого количества. Но по северным меркам, это было нормально. Из-за поломки командиру пришлось добираться до дальних причалов своим ходом. Хоть он никого не ругал, но все чувствовали себя немного виноватыми.

Поломка была значительная, и автобаза тыла флотилии за срочный ремонт запросила три литра шила. Экипаж, недавно вернувшийся из автономки, готовился к отпуску и шила взять было неоткуда. Командир же, не вникая в подробности (не царское это дело!), приказал старпому к утру отнести бутыль на бербазу. Старпом с замом перебрав в с е возможности, не нашли способ решения проблемы.

На ракетном крейсере после напряженно рабочего дня наконец-то установилась тишина. У «Каштана» мирно клевал носом вахтенный, дежурный по кораблю с блаженной улыбкой на устах сидел рядом. В его жизни случилась очередная маленькая радость он лично провел отработку вахты…, – и ничего не случилось: не где не загорелось, и подводная лодка, к счастью, не утонула у пирса, пока вахта доблестно боролось за живучесть. Словом, все обошлось.

Где-то в глубине души он, конечно, осознавал, что за его спиной непоколебимо маячат три механических комдива, да и главный механик, уверенно посапывающий в своей каюте. Он знал, что они будут на корабле как минимум до утра, так как в очередной раз на флоте был объявлен «Ветер-2».

На мостике вахтенный офицер с ослиным упрямством пытался поймать это злополучное усиление ветра, но ничего не выходило в заливе был полный штиль. Было тепло, спокойно и хорошо. В другое время часть офицеров правдами и неправдами уже бы потянулась по домам, но сегодня был не тот случай. Еще на разводе предупредили, что на флоте работает очередная московская комиссии из Главного штаба. Но это далеко в Североморске, опытные люди знали что у нас, в Гаджиево никто сегодня не ожидается. Однако береженного бог бережет, и на лодке ночевал даже командир.

В центральный, шаркая тапочками, забрел вечно находящий себе работу замполит Радюк, инженер человеческих душ. С одесской непосредственностью он снял трубку телефона и от избытка нерастраченной энергии стал накручивать диск. Неожиданно трубка ответила голосом старпома Лебедева с соседнего борта. Замполит задумчиво почесал затылок и загадочно произнес «Алексей, ты знаешь что у нас комиссия из Политуправления ВМФ!». Эту комиссию безнадежно ждали уже в течение двух недель. На противоположном конце провода повисло гробовое молчание, затем кто-то судорожно сглотнул, отчаянно шмыгнул носом и неуверенно спросил:

– Ну и что?

Замполита очень огорчил этот нескромный вопрос. И он неожиданно для себя оповестил:

– Да, сейчас к вам пойдут!

В ответ услышал натужное сопение и очень глубокомысленный вопрос:

– А может не надо?

Замполит сказал, – все!

Не вдаваясь в подробности, уверенно, с чувством выполненного долга положил трубку. Дежурный, который до этого провожал замполита лениво-изучающим взглядом, встрепенулся и задал себе вопрос:

– Комиссия? А я и не знал.

Проснувшийся вахтенный обалдело вытаращил глаза и в очередной раз начал записывать в черновой вахтенный журнал бред сивой кобылы. В этот момент на мизансцене появился ничего не подозревающий старпом, все еще в работе, со своим ЖБП (журналом боевой подготовки экипажа) в мыслях. Дежурный, озадаченный информацией о комиссии, как всегда, забыл подать команду «Смирно!», на что задумчивый старпом не обратил никакого внимания. Старпом Захаров мастер спорта, изнывал от избытка энергии и люто ненавидел ЖБП.

Взгляды старпома и замполита, сидевших на лодке уже вторые сутки встретились и они поняли друг друга без слов.

Мозг зама, никогда не остающийся без работы, уверенно рисовал краски «грядущей» трагедии. Старпом заинтересованно слушал бесплодно расходуемые народные богатства. И, наконец, Одесса уверенным голосом сказал «Пора!».

После этой команды события начали приобретать неотвратимый характер. В дело включились все находящиеся в центральном посту и проходящие через него покурить на причал.

«Тайным» голосованием стали выбирать кандидатуры комиссии, – Одесса не оставила своих сотоварищей. Решили сначала вызвать замполита с лодки соседнего соединения, и Лебедев не знал этого заместителя. Но лодка только недавно пришла с морей и зам улетучился отдыхать на берег. На дело же могли отправить только политически подкованного человека (никак из Политуправления!).

Но ничего не может остановить коллективную творческую мысль, – решили искать из своих, из славян. Старший офицерский состав отпадал, – соседний старпом знал их в лицо. Лейтенанты же не подходили по причине вызывающей молодости.

Нужная кандидатура не заставила себя долго ждать. Она явилась сама! Хотела заступить на почетную вахту по охране и обороне… Замполит глянув в заспанные и отрешенные глаза восторженно вскрикнул:

– Он!

Кандидатура слегка замешкалась, дернулась, попыталась предъявить аргументы для отказа, но, попав в цепкие и ласковые объятия замполита, и под суровым взглядом старпома, – поникла и в дальнейшем со всем соглашалась. Дело в том, что кандидатура была что надо: мичман Сопрыкин 35-ти лет, в экипаже был недавно, примелькаться не успел, один раз участвовал в отчетном концерте художественной самодеятельности дивизии, да еще недавно закончил партийную школу!

Операция «комиссия» развивалась стремительно, в центральный потянулся народ, и стосковавшийся по представлениям. Всем миром начали прорабатывать детали. Любая комиссия должна состоять минимум из двух человек. Срочно ищем второго

С обреченно утомленным видом в центральный заглянул лейтенант Шалыгин этого года выпуска, пытающийся методом опроса местного населения, представить что же представляет собой подводная лодка. И это была его трагическая ошибка. Его в дивизии тоже мало кто знал и это было решающим. Сам не понимая, что от него хотят, – он перед замом и старпомом был готов на все! Даже исполнить обязанности Главкома,