Нескончаемый белый свет - Александр Сергеевич Пелевин

от него не сбежит, не проскочит мышь,

Он знает, который видит тебя всегда,

Как ты, выбегая в поле, кричишь, кричишь

На мимо идущие серые поезда,

Когда ты орёшь, сатанеешь, плюёшь и рвёшь,

(Тебе захотелось быть зверем, и вот ты зверь),

Он знает всё это, он так на тебя похож,

Давай, говорит, мол, надейся, терпи и верь.

Придут понедельник и вторник, придет среда,

Ты станешь таким же, как раньше (а может, нет)

И тот, который глядит на тебя всегда,

Прошепчет: «Сейчас ты увидишь меня. Привет».

Октябрь 2016 г.

«И вот эта улица, снова, ещё вот эта…»

И вот эта улица, снова, ещё вот эта,

За ней перекрёсток, и снова, ещё вот та,

А здесь начиналась осень, кончалось лето

На набережной у Троицкого моста.

И песня, которую слушаешь на повторе,

Заставит тебя с ноябрём перепутать март,

И там, где закончится город, начнётся море,

Которого не было ни на одной из карт.

Вода, и слепящее солнце, и свежий ветер,

Вода, и солёные губы, опять вода,

Всё пахнет водой, превращается всё на свете

В невовремя произнесённое слово «да».

Всё снова и снова, на что это всё похоже,

И я говорю – не хочу тебя в темноту,

В беззвёздную ночь, никуда, ни за что, и всё же

Идём, я на эту сторону, ты – на ту.

Всё снова, и море, и чайки, и чёрт бы с ними.

Способность дышать – это очень тяжёлый груз.

Без звука, одним языком повторяю имя,

Оставившее во рту кисло-сладкий вкус.

Октябрь 2016 г.

«Чернота чернее чёрного коня…»

Чернота чернее чёрного коня

Улыбается и смотрит на меня.

Из подъездов, из чернеющей Невы,

Императорской чугунной головы.

Улыбается, кривясь беззубым ртом

Из безумия, рождённого Петром.

Император говорит: «Смотри и стой.

Этот город был построен чернотой».

Чернота, она снаружи и внутри,

На аллеях почернели фонари.

Чернота, она огромна и страшна,

Я не знаю, где закончится она.

Чернота чернее чёрной черноты

Заливает подворотни и мосты.

Выдыхает прямо в глотку чёрный дым

И дыханием становится моим.

Ночь становится знакомой и простой.

Я забуду, что дышал не чернотой.

Здесь беспамятно, беззвёздно и черно.

Здесь становится однажды всё равно.

Здесь Нева и леденящая вода,

И не будет ничего и никогда.

Октябрь 2016 г.

«Из слепой, беспамятной черноты…»

Из слепой, беспамятной черноты,

Из свирепой пропасти в три ряда,

Где рогатые черти и их хвосты,

Поскорее – куда-нибудь, хоть куда.

Это самая длинная ночь в году.

Тишина, сапоги и скрипучий снег.

«Я приду, я приду, я приду, приду», —

Говорит несдавшийся человек.

Говорит, а внутри леденеет кость,

И слова его тут же вмерзают в лёд,

И колючее белое бьёт насквозь,

Человек говорит, человек идёт.

Говорит: «Я шагаю на сто дорог,

Я царапаю слово своё на льду.

Даже если скрутило в бараний рог,

Я приду, я приду, я приду, приду».

По звенящим дорогам замёрзших рек

Он идёт, он шагает из тьмы во тьму.

Под его сапогами скрипучий снег.

Кто там есть, в пустоте, пожелай ему,

Чтобы голос его был сильнее тьмы,

Чтобы слово звучало сильнее тьмы,

Чтобы сердце стучало сильнее тьмы,

Чтобы звёзды сияли сильнее тьмы.

Февраль 2017 г.

«Территория смертного подвига в вечном огне…»

Территория смертного подвига в вечном огне,

Полигон испытания нас изнутри и вовне.

Здесь деревья поют, и земля вместе с ними поёт,

Заливая ликующий гимн в перекошенный рот.

Здесь деревья поют, голоса их вплетаются в рёв

Самолётов, летящих в туман занебесных краёв.

Это голос пилота вплетается текстом в гранит,

Это небо гудит, это небо над нами гудит.

Наше небо – из красных знамён и железных зеркал,

Наше небо – колючий хрусталь и звенящий металл.

В наше небо прикладами вбита стальная звезда,

Стерегущая вечный блокпост на пути в никуда.

Наши тени становятся красными, наши тела

Превращаются в звонко поющие колокола,

В бесконечное поле, в блестящую алую медь,

В треугольные письма родным и в приказ умереть.

Наша родина – чёрные танки на белом снегу.

Наша родина – пуля, несущая гибель врагу.

Наша родина – это когда нет дороги назад.

Наша родина – это увидеть свой собственный ад.

Не дыши, посмотри – это наша с тобой пустота.

Это белый погост, на котором не видно креста.

Это всё, что однажды приходится выпить до дна.

Эта наша любовь и надежда – и наша весна.

Февраль 2017 г.

«Вот она: приходит в красно-чёрном…»

Вот она: приходит в красно-чёрном,

Губы перепачканы вином,

Пляшет по её колючим зёрнам

Блеск, который с юности знаком.

Вот она: приходит в сине-белом,

Тайну молчаливую храня,

Дразнит выгибающимся телом,

Смотрит и не смотрит на меня.

Вот она: приходит в бирюзовом,

Всё в ней незнакомо и