11 звезд Таганки - Михаил Александрович Захарчук

от друга. Мне было досадно и больно смотреть и понимать: вот люди, которых любил Володя, которые его любили, а они друг другу руки не подают, говорят друг про друга плохо. Первым движением моей души было жгучее стремление всех сразу помирить. И я замолчала, если хотите, замкнулась в себе, хотя слова эти очень приблизительно выражают мое тогдашнее состояние. Мне, правда, и жизненные обстоятельства помогли с таким выбором: с новым мужем мы уехали в длительную командировку в Монголию. А вот теперь вижу, что правильно сделала, дав себе обет многолетнего молчания. Это позволило мне сегодня быть объективной, ни на кого не накопить зла, не примкнуть ни к одному из многочисленных «кланов». Когда начала создавать Дом Высоцкого, мне стали помогать представители всех этих «кланов».

– Как вы познакомились с Владимиром Семеновичем?

– Мы встретились в Ленинграде, на съемках фильма «713-й просит посадки». Я увидела перед собой коренастого, крепко сбитого, симпатичного парня, слегка выпившего и уже побывавшего в какой-то передряге: на голове – ссадина, рубашка расстегнута, без нескольких пуговиц. Первая мысль была: как обойти этого, по всей видимости, драчуна? И уже вариант возник, а он возьми да и попроси денег взаймы.

Есть судьба или нет – утверждать не стану, но в ту минуту я сразу поняла: этому человеку надо помочь. Но поскольку у меня денег не было, начала их поиск. Попросила у администратора – она отказала. Обошла знакомых – результат тот же. И тогда я дала Володе свой золотой перстень с аметистом. Даже по тем временам вещица была отнюдь не безделушкой. К тому же – фамильная ценность, перешедшая ко мне от бабушки. Но меня тогда меркантильные соображения не посещали. А в конкретном случае – тем более. Ведь создавалась чрезвычайно неприятная ситуация – Володю за участие в бурной ресторанной сцене собирались сдать не то в милицию, не то сообщить на студию. Вот он и отнес перстень с условием, что к нему не будет никаких претензий, и что утром он выкупит свой залог. После этого Володя поднялся ко мне в номер, и мы познакомились поближе… И решили потом жить вместе.

Моя семья была шокирована моим решением выйти замуж за Володю. По-житейски их понять вовсе не сложно: родители чрезвычайно редко безоговорочно одобряют выбор своих детей. Старшим всегда кажется, что сами бы удачливее и толковее поступили. Так что нас мои приняли поначалу более чем прохладно. И Володина мама – Нина Максимовна – отнеслась к нам сдержанно из-за того, что сын еще был женат на Изе. Семен Владимирович и его вторая супруга тетя Женя приняли меня потеплее.

В 1962 году у нас родился Аркадий, через два года – Никита. А расписались мы только в июле 1965 года после одного страшного случая. Не буду о нем рассказывать, но тогда Володя понял – надо. И ему пришлось своих сынов практически «усыновлять».

Не думаю, что буду неправильно кем-то понята, если скажу, что мы вырастили хороших детей. Несмотря на трудности, несмотря на разные жизненные невзгоды, я не могу ни себя, ни Володю упрекнуть в том, что мы когда-нибудь лукавили со своими сыновьями, что вели себя по отношению к ним недостойно.

Володя, к слову, никогда никакой домашней работой не брезговал. И пеленки сам стирал, и на руках детей таскал, и за молоком бегал. Он вообще любил делать домашнюю работу, никогда не усматривал в ней ущемления своего мужского достоинства, делал ее артистично и весело.

Без детей он всегда скучал, беспокоился за них. В этом отношении ничуть не отличался от многих других отцов, которые тревожатся о детях больше матерей, потому что просто меньше знают детскую специфику, детский мир. Например, Володя всегда очень бережно держал малышей на руках. Ему казалось, что у них очень мягкие кости, и поэтому как бы чего не вышло. Никогда не сюсюкал с мальчиками. И не только с нашими, но и вообще с детьми. То есть, я никогда от него не слышала каких-то специально детских словечек уменьшительно-ласкательного характера. Как со взрослыми, как с равными он обращался с детьми, и это обстоятельство очень благотворно сказывалось на наших чадах.

Когда мы расстались, никаких изменений в отношении к детям у Володи не наступило. Мы ведь разошлись без скандалов, без оскорблений.

– Какими остались в вашей душе, в вашем сердце последние встречи с Высоцким? Что можно выделить в них главным, доминирующим моментом?

– Опять-таки – заботу о детях. К тому времени Аркашка уже перешел в десятый, Никита – в девятый класс. Володя однажды вызвал их к себе на Малую Грузинскую. Они полдня провели вместе. Потом и меня Володя упросил приехать к нему. (Кстати, то был единственный раз, когда при его жизни я побывала на его новой квартире).

– А как вы относитесь к Марине Влади и к её творчеству? Потому, что я знаю: Семён Владимирович категорически не приемлет ни то, ни другое. Нина Максимовна в этом смысле гораздо более терпима…

– Ну что ж, написала она такую книгу, я ей (Марине) не судья. Никаких претензий лично у меня к ней нет. А к тому, что она написала… Понимаете, это все очень непросто, в двух словах не хочу говорить. Мне не хотелось бы, чтобы познакомившись с моими суждениями, люди начали какие-то сравнения на кухонно-обывательском уровне. Все мы взрослые люди, у всех у нас была своя жизнь, свои понятия о добре и зле, никто за нас не решал космических вопросов бытия. Поэтому у меня нет вражды к Марине, как никогда не было к Изе. Есть горечь, что у неё враждебное отношение к моим детям. Но, думаю, это пройдет. Жизнь ведь очень мудрая».

09.09.90, воскресенье.

Написал полковнику Ганчеву письмо. Недвусмысленно намекнул, что не прочь проведать «коллег-братушек» в счёт своего гонорара.

Из Воениздата вернули рукопись «Босой души» с правильной в общем-то рецензией некоего Евгения Ерхова. Но мне не рецензия нужна, а книга.

Смотрел выступление Абрамовой по ТВ «Россия». Немного Людмила пережимала, переигрывала, местами даже упивалась собственной «нелёгкой судьбой». А чего там нелёгкого. Конечно, курица – не птица, Монголия – не заграница. Но всё-таки десять лет они вдвоём с мужем получали там двойную зарплату и сумели обойти, как корабль рифы, – «закат застоя и разгар перестройки», когда мы тут все в очередях сутками простаивали. Хорошо то, что она взялась за сохранение творческого наследия своего гениального мужа. Полагаю, что и сыновей к этому делу пристроит. И они семейным, так сказать, подрядом будут действовать