Портреты заговорили… - Юрий Кириллович Толстой

Глубокой внутренней потребностью Венедиктова, и как ученого, и как человека, являлось постоянное творческое общение его с коллегами и учениками по научной работе. Ученый громадной эрудиции, он мог бы любого из нас подавить запасом своих знаний. Это не мешало ему с одинаковым вниманием и тактом выслушивать советы и пожелания, от кого бы они ни исходили: от седовласого собрата по науке или от аспиранта, или, наконец, от студента, который готовит первый в своей жизни научный доклад. Как самые дорогие реликвии храню я письма и записки Анатолия Васильевича, в которых он просит ознакомиться с такой-то его работой, сделать по ней хотя бы устные замечания, высказать соображения по тому или иному спорному вопросу. Анатолий Васильевич нередко вызывал огонь на себя, оттачивая и проверяя свои взгляды в ходе научных дискуссий.

Наконец, неотъемлемыми качествами Венедиктова являлись его идейная убежденность в правоте нашего дела, глубокая любовь к Родине, подлинный демократизм, нравственная чистота, такт и порядочность.

Воспитанный в демократических традициях, Анатолий Васильевич в юношеские годы участвовал в революционном движении, получив идейную закалку у рабочих Урала и Уфы, в рядах передового петербургского студенчества. Верность демократическим идеалам своей молодости он сохранил на всю жизнь.

Тем, кто недостаточно близко знал Венедиктова, он мог показаться нелюдимым человеком, целиком погруженным в научные занятия и отрешенным от мирских забот. В действительности, однако, внешне суровый облик скрывал человека, который все видел и все понимал, беззаветно любил свою Родину, жил ее тревогами и надеждами, радовался каждому ее успеху, горько переживал ее трудности и неудачи. Анатолий Васильевич был настоящим патриотом в самом лучшем смысле этого слова.

С 1952 г. и до конца жизни А. В. Венедиктов входил в состав Советского комитета защиты мира. В 1959 г. он был награжден Почетной грамотой Всемирного Совета Мира.

Невозможно представить себе Анатолия Васильевича, и как ученого, и как крупную личность, без высоко развитого чувства долга. Это его качество сказывалось во всем: и в том, с какой добросовестностью и пунктуальностью выполнял он свои многочисленные обязанности; и в том, как он ценил не только свое, но и чужое время; и в том, как он буквально по минутам расписывал свой рабочий день.

Будучи человеком большого душевного обаяния и добросердечия, Венедиктов вместе с тем не терпел фальши, угодничества и приспособленчества, особенно в науке. Покривить душой при оценке той или иной работы, выдать тусклую посредственность за подающего надежды ученого или, напротив, очернить пусть и спорное, но талантливое произведение – все это Венедиктов считал несовместимым с самим назначением науки, призванной к отысканию истины.

Таковы те неоценимые человеческие качества, которые позволили А. В. Венедиктову, будучи от природы богато одаренной натурой, внести весомый вклад в развитие отечественной и мировой науки. Все эти качества были во много раз приумножены Анатолием Васильевичем в результате самоотверженного, поражающего своими масштабами и эффективностью труда на благо нашей Родины.

Каким должно быть наше отношение к творческому наследию А. В. Венедиктова? Разумеется, самым бережным, основанным на глубоком уважении к тому вкладу, который ученый внес в сокровищницу человеческой мысли. Изучая труды А. В. Венедиктова, нужно помнить, что его взгляды на протяжении полувековой научной деятельности далеко не всегда оставались неизменными. В тех случаях, когда они претерпевали изменения, крайне важно тщательно проследить эволюцию этих взглядов, выявить причины, ее вызвавшие, и уж при всех обстоятельствах излагать их с полной научной достоверностью и объективностью. К сожалению, это требование соблюдается не всегда.

В целом ряде работ концепция А. В. Венедиктова о праве собственности излагается без учета тех изменений, которые внес в нее автор после выхода в свет его монографии «Государственная социалистическая собственность» (1948 г.). Между тем в работах пятидесятых годов Венедиктов внес в эту концепцию два основных уточнения: во-первых, признал, что понятие «присвоение» Маркс употреблял в качестве многозначного, и, во-вторых, пришел к выводу, что вначале должно быть сформулировано определение права собственности как правового института и лишь вслед за ним как субъективного права[14].

Изучая труды А. В. Венедиктова, нужно помнить, что его взгляды по кардинальным проблемам выступают отнюдь не в виде отрывочных высказываний, а в виде научных концепций, иными словами, как система взглядов, проникнутых внутренним единством. Чтобы разобраться в существе этих взглядов, нужно опираться не на отдельные высказывания автора, которые могут быть и неудачными, а на концепцию в целом. К сожалению, и это требование не всегда учитывается в должной мере.

Известно, например, что в трудах Венедиктова с исчерпывающей полнотой обоснован принцип единства фонда государственной социалистической собственности. Венедиктов многократно подчеркивал, что единым и единственным собственником всех государственных имуществ, в чем бы они ни выражались и в чьем бы ведении ни находились, является весь советский народ в лице социалистического государства. Что же касается отдельных госорганов, то они лишь оперативно управляют вверенными им частями единого фонда государственной собственности, но не становятся собственниками таковых. Непосредственное оперативное управление Венедиктов отличал от управления как чисто организующей деятельности государства и его органов и рассматривал в качестве специфической формы закрепления государственного имущества за социалистическими госорганами, наделенными правами юридических лиц.

Известно, что категория оперативного управления, получившая в трудах Бенедиктова теоретическое обоснование, закреплена ныне как в советском законодательстве, так и в законодательстве целого ряда зарубежных социалистических стран. В то же время многие вопросы, относящиеся к характеристике права оперативного управления, круга его субъектов и объектов, способов осуществления и защиты, продолжают оставаться спорными. Продолжение дискуссии по всем этим вопросам, разумеется, можно только приветствовать. Но мимо одного обстоятельства, относящегося к научному наследию А. В. Венедиктова, нельзя пройти. Речь идет о предпринятой в некоторых работах попытке доказать, будто категория оперативного управления была введена Венедиктовым в научный обиход лишь как экономическая, но не правовая и уж во всяком случае в трудах Венедиктова якобы не упоминается о праве оперативного управления, в качестве носителей которого как раз и выступают социалистические госорганы[15]. С этим едва ли можно согласиться.

Анализ взглядов Венедиктова на соотношение государственной социалистической собственности и оперативного управления социалистических госорганов, который не замыкается на книге «Государственная социалистическая собственность», а восходит к работам пятидесятых годов, позволяет утверждать, что ученый признавал госорганы носителями как права, так и обязанности оперативного управления вверенным им государственным имуществом. Кстати сказать, на сей счет в трудах Венедиктова можно найти и прямое указание[16]. То обстоятельство, что в «Государственной социалистической собственности» Венедиктов избегает прямо говорить о праве оперативного управления, находит свое объяснение в следующем. В период написания указанной монографии его, как и других