Малышка от отца жениха - Анна Лапина

— Говорю же. У нас с ней любовь, — заявляет этот тип с таким видом, словно миллиард долларов выиграл.

— С кем у тебя любовь? — Матвей, встретив нашего водителя, садится в машину. — Изменяешь своей невесте? А я тебе говорил, чтобы ты бежала от него, Маша. Но ты никогда меня не слушаешь. Никогда…

— А Маша не ревнивая.

— Не ревнивая? — оборачивается Воронцов и взглядом по мне проходится. — Даже и не подумал бы, — бросает, вспоминая наши отношения, когда я могла ему по любому поводу устраивать сцены. — Мне кажется, Мария — девушка темпераментная и умеет показывать, что принадлежит ей.

— У каждого дела есть свои тонкости, — загадочно отвечает ему сын, а после обращается ко мне. — Поспи, Маш. Я разбужу, когда мы приедем.

— Она едет к нам? — напрягается Матвей.

— Нет, я еду к ней. У нас есть планы на эту ночь.

— Я думал, мы о делах поговорим, — руки Воронцова сжимаются, что замечает даже водитель. — А ты…

— А я должен Маше помочь, — в тон ему кидает Волков. — И прекрати разговоры. Дай девушке поспать. У неё вся ночь без сна будет, а утром злой начальник, который ворчит по делу и без! Имей совесть!

— Ночь без сна? — ловлю взгляд Матвея, и он не обещает мне ничего хорошего завтра.

Как его всё же злит мысль о том, что между мной и Олегом что-то есть.

Черт! Почему все так сложно? Почему среди сотни мужчин на моем пути попался именно Олег? Сын Матвея? Почему именно Волков мне в душу запал?

— Это не то, о чём вы подумали, — подаю голос, заранее опровергая то, как он мог воспринять слова сына.

— А я ни о чём не подумал!

— Оно и видно, — хмыкает Олег. — Весь красный стал. Ложись, Маш. Спи, — вновь укладывает и шепчет. — Не обращай на него внимания. Завидует просто. Сам-то одиноким волком живёт.

Далее в машине воцаряется тишина, и лишь шум дороги намекает на то, что мы всё ещё едем. Незаметно для себя и правда засыпаю на плече Олега. А просыпаюсь от звука сирен и мигающих синих огоньков. Резко распахиваю глаза, словно почувствовав что-то неладное.

— Что случилось? — смотрю на “скорую”, что остановилась около ворот моего дома. Вылетаю из машины, и сердце замирает от мыслей, что проносятся в моей голове.

— Маша! — одновременно кричат Волков и Воронцов. Мечусь между “скорой” и мужчинами.

Это точно к папе! Сердце опять схватило! Нельзя допустить, чтобы он видел Матвея. Он люто его ненавидит за то, что тот бросил меня беременной. Про аборт я никому, кроме Кристины и Розы, не сказала. Лишь подругам свою боль доверила.

Но даже тот факт, что мужчина оставил меня с животом, папу выводит из себя. И если Матвей ему попадётся на глаза, то боюсь, дело закончится плохо. Для папы плохо.

Возвращаюсь к машине и беру Олега за руку, как бы зовя с собой. Если со мной будет Олег, то Матвей и не подумает приблизиться.

Сейчас я использую Волкова.

Он — моя страховка. Страховка от отца моей дочери! Бред какой-то, но иного выхода нет.

— До свидания!

— Маша… — раздаётся вслед крик Воронцова.

— Нельзя, — оборачиваюсь к нему и мотаю головой. Получаю от него кивок и поворачиваюсь обратно в своему жениху. Тяну его вперед.

К тому, что разобьет меня.

Меня и не только…

Несусь к “скорой”. В голове все самые ужасные мысли и предположения.

Неужели папа узнал про Матвея, и ему стало плохо? Или он узнал, кто мой новый босс? Кто отец Олега?

Когда папе нужно, он может все узнать.

И зачем он только полез в эти дела? Сколько времени прошло! Я думала, он уже отпустил ситуацию!

Но водитель “скорой” сообщает мне и Олегу, что по срочному вызову приехали к ребенку, а не к взрослому.

И ровно в эту секунду все вокруг теряет значение. Папа, Воронцов, Волков…

Скорая приехала к моей дочери! Моей девочке плохо!

Больше ничего не слышу. Лечу в дом.

— Маша! — папа хватает в объятия перед входом в детскую. — Тихо! Успокойся! Вначале успокойся!

— Что случилось?! — заговариваю, заикаясь от волнения. — Что с Элей?! Что с моей девочкой?!

— Да там… температура повысилась, трясти её начало. Мы вызвали врача, — говорит, а сам весь белый и мрачный. — Элю забирают. Я как раз собирался тебе звонить. Но ты сама приехала.

— Мама с ней?

— Да. Собиралась с Элей ехать, но раз ты здесь, то сама поедешь, а мы следом, — отвечает он мне и делает шаг назад. Пропускает меня в нашу с дочерью комнату. Олег следует за мной, но останавливается возле моего отца.

— Мама, — шепчу и подхожу к родительнице и к дочери. — Здравствуйте, — приветствую врача, но всё моё внимание сосредоточено на малышке.

Дочь даже не смотрит на меня. Глазки блестят, но безжизненные. Усталая и непривычно грустная. Не веселится и не хохочет, как обычно. Лежит и смотрит в потолок.

— Маша, — шепчет мама. Отвлекается от сумки, куда складывала вещи Эли. Доктор тем временем что-то записывает в бумаги. — Тут Эле…

— Папа уже рассказал, — опускаюсь рядом с крохой, не сводя с неё взгляда. — Доктор, что с ней?

За что ей такое? Почему моя девочка заболела? Почему ей плохо?

Как и любой другой матери, хочется любое её недомогание себе забрать. Лишь бы она вновь улыбалась и всех веселила своим поведением.

Слеза скатывается по щеке, но я быстро ее вытираю. Делаю все, чтобы дочь не видела моих слез. Они всегда ее расстраивают.

— Не могу сказать точно, — медик перестаёт писать и поднимает взгляд на меня. — Сейчас в больницу поедем. Там проведут обследование и скажут. Может быть, обычная простуда так переносится. Хотя маловероятно.

— Она у нас слабенькая на иммунитет, — добавляет мама, продолжая собирать вещи. — Болеет всегда простудами. Но никогда не болела так.

— Недавно пневмония была, — оповещаю врача.

— Может, не долечили? — предполагает она. — В больнице лучше скажут. Я бы не забирала вас. Но вот мы укольчик сделали, а температура не падает совсем. И мама ваша говорит, что дали ей жаропонижающее, а оно не действует. Температура невысокая, но опасная.

— Мы поедем! — киваю головой. — Пусть посмотрят!

Одеваю вялую малышку и беру её на руки, готовая ехать в больницу. Руки совсем не слушаются, и кажется, что от волнения в любую минуту могу уронить дочь.

Благо спасает Олег. Забирает у меня Элю и сам несёт её в машину, шепча ей что-то на ушко. Его слова ее забавляют, и она даже пытается улыбнуться.

— Я поеду с твоими родными в машине, а