Полдень, XXI век 2007 № 12 - Николай Михайлович Романецкий

Подорогин, обмякнув, потрогал узелок на виске.

— Мы уже говорили об этом.

— То есть, — снова притопнул Даут Рамазанович, — все это мы рассматриваем как вторую часть истории с кражей телефона. Кто-то знает еще со вчерашнего, что после умыкания заветного мобильника вы явитесь в прокуратуру, и советует вам этого не делать. Так?

— Ну, допустим.

— Вы все равно никого не слушаете и едете ко мне. В расставленные, так сказать, сети. Вас бьют по голове и лишают чуть ли не последнего. Кстати, новый телефон вы приобрели?

— Да… — Подорогин спохватился купленной трубки. — Да. Заряжается в машине.

— Заряжается в машине. Заряжается в машине на Завряжского. — Даут Рамазанович зажмурился от удовольствия. — Итак, банда хочет еще один телефон, вас бьют по голове, и если бы не этот субчик с его газовой балдой…

— Перестаньте, ради бога.

— Хорошо. — Следователь, вздохнув, оттолкнулся от подоконника и зашел в кабинет. Минуту спустя он появился оттуда в пальто и в каракулевой шапке, с пятнистым сержантским бушлатом через руку. — Наденьте.

— Зачем? — ошалел Подорогин. — Вы что? А… документы?

— Одежда ваша в крови и порезана. Деньги и документы у меня… Давайте, давайте. — Даут Рамазанович встряхнул бушлатом. — Тут недалеко.

В лифте он помог Подорогину надеть бушлат и вернул бумажник:

— Одна тысяча восемьсот пятьдесят американских долларов. Две тысячи сто девяносто русских рублей. Пятнадцать моих зарплат. Права… Да не в бушлат! — Даут Рамазанович перехватил руку Подорогина. — Толкаете людей на преступление.

— А ключи?

— От машины, где деньги лежат? — Следователь, ссутулившись, повозил носом по воротнику. — Потом.

На третьем этаже лифт остановился, однако в кабину никто не вошел. Даут Рамазанович нажал зеленую кнопку «ход». Неровное, крытое линолеумом дно дрожало. Подорогин смотрел в зеркало на свое бледное, с окровавленной повязкой лицо поверх корявой надписи «Wanted!».

Они вышли в подземном гараже, пустовавшем в этот час. Даут Рамазанович двинулся через огромный зал куда-то в самый дальний, едва освещенный конец его. Подорогин шел следом и, все более отставая, рассматривал автомобили. В основном это были «ауди» и «БМВ». На одном из мест оказался припаркован страшно запыленный и покореженный «харлей», а сразу за мотоциклом — Подорогин поначалу решил, что это какое-то подсобное помещение, — восьмиколесный БТР с зачехленным башенным пулеметом.

Даут Рамазанович прошел гараж и выбрался наружу через вырезанный в железных воротах проем. Дожидаясь Подорогина, он держал подпружиненную дверь и указывал рукой на вооруженного солдата с овчаркой на поводке. Это была стоянка у бокового фасада. Автомобили стояли под слоем снега. В морозном воздухе держался запах паленой пластмассы и бензина.

— И что? — спросил Подорогин, которого знобило. В тяжелом чужом бушлате он чувствовал себя, точно в норе.

Следователь под локоть подвел его к отдельно стоявшей на рыхлом пятачке высокой, крытой брезентом машине.

Подорогин глядел не на машину, а на Даута Рамазановича.

— Опля! — С треском, в два приема следователь сдернул брезент.

Сделав неловкое движение головой, Подорогин ощутил головокружение и вскинул руки. Послышался грозный рык овчарки. Даут Рамазанович подошел к джипу и потолкал ногой бампер: «Ну как?»

— Фу, — сказал солдат.

Подорогин увидел пустые глазницы фар, выдавленную оплетку лобового стекла, сбитый капот и вздувшуюся, разорванную крышу «лендровера». Он сразу узнал свою машину, но не сразу мог заставить себя поверить в то, что эта груда обожженного металла и пластика имеет к нему какое-то, пусть самое отдаленное, отношение. В мыслях его промелькнули черные плоские картинки из «Дорожного патруля», какие-то забрызганные кровью осколки, и, отступив на шаг, он чуть не опрокинулся на спину.

Даут Рамазанович сдвинул шапку, присел у висевшей на петлях двери водителя и заглянул под днище.

— Без оболочки, — сообщил он придушенным голосом, неожиданно раздавшимся из салона. — Двести грамм, Василь Ипатич. Как одна копеечка.

Подорогину показалось, что под ним что-то движется. Он опустил глаза и увидел, как безобразно у него дрожат колени. Стиснув зубы, он принялся ковырять повязку на лбу. Даут Рамазанович встал на ноги и отряхнул брюки. Закурив, он щурился от дыма и что-то растирал в ладонях.

— Откуда вы взялись на мою голову, Василь Ипатич? Вы знаете, что пока вы лежали без сознания, стоял вопрос о вашем задержании?

— Нет. — Подорогин недоуменно взглянул на следователя.

— За что?

Даут Рамазанович усмехнулся и отвел взгляд.

— Фотографии, конечно, остались внутри.

— Какие фотографии?

— Ах, ладно…

Подорогин приблизился к машине и, встав так, что между ним и джипом оказался Даут Рамазанович, заглянул внутрь. Из салона несло острым смрадом горелой пластмассы, бензином и почему-то спиртным. От водительского кресла уцелела только развороченная спинка. На месте сиденья в полу зияла рваная дыра размером с мяч для регби. Из-под задранной рулевой колонки еще струились побеги копоти.

— Двести грамм, как одна копеечка, — повторил Даут Рамазанович. Подергав разбитую дверь, он добавил сквозь зубы:

— Уроды.

Подорогин неопределенно поддакнул, но следователь махнул рукой:

— Да я не о тех. А про долбоебов этих с лопатами. Что вы им обещали?

— Двести рублей.

— Ух ты. Хотя… Если подумать, рубль за грамм — не так уж и много.

Даут Рамазанович подал Подорогину ключи и направился к гаражу. У ворот он остановился, поглядел на солдата с овчаркой и вдруг сказал собаке:

— А божатся, долбоебы — что за пачку сигарет.

* * *

В кабинете следователя Подорогин попытался тайком сунуть двести рублей солдату с оторванным погоном, но был немедленно изобличен:

— Тогда уж придется платить и отморозкам. — Даут Рамазанович указал телефонной трубкой на задержанных. — Не надо, прошу вас.

Мальчишка-нищий, запрокинув голову, спал на стуле, его поделыцик был пристегнут к ручке-вентилю сейфа и тер опухшие глаза. Охранник из «Берега» демонстрировал сержанту свою «беретту» и что-то снисходительно объяснял. Потом сержант попросил пистолет, восхищенно покачал им в руке, вытащил обойму, передернул затвор, прицелился в упор в парня со слезящимися глазами и спустил курок.

— Вас — куда?

Подорогин не тотчас сообразил, что вопрос обращен к нему. Даут Рамазанович вопросительно качал трубкой, и глядел на него.

— В смысле?

— У меня дежурная машина. Так куда — домой, в больницу?

Подорогин вспомнил свою пустую новую квартиру, пятно плесени на потолке и почему-то проститутку в ванной.

— К жене. — Он постарался придать голосу уверенности.

— К жене, конечно… В смысле, домой… Спасибо.

* * *

В провонявшем бензином и табаком милицейском «уазике» он кутался в рваное, задубелое на плечах пальто и когда после получаса изматывающей тряски увидел наконец, что они у цели, попросил водителя не въезжать во двор, высадить его на улице. «Айн момент!» — Старшина остановил машину и, насвистывая, весело посмотрел