Генералы и полковники РККА в плену в годы Великой Отечественной войны - Олег Игоревич Нуждин

Но существует ли действительная связь между доносом А. З. Наумова и арестом генералов Я. И. Тонконогова, Г. И. Тхора и И. М. Шепетова? Сомнительно. По содержанию записка больше похожа на жалобу обиженных, чем на полноценный донос о подпольной деятельности. Соответствующей оказалась и реакция коменданта лагеря Пелета к действиям просоветских лагерных агитаторов. Он не увидел в них угрозы лагерному порядку и никаких действий по отношению к ним не предпринял. Для него показалось более простым и правильным удалить из лагеря самих «жалобщиков», чем разобраться с так называемыми агитаторами.

Но аресты действительно начались, но существенно позднее, спустя почти два месяца, и, видимо, по совсем иным основаниям. Одним из первых 18 ноября лагерное гестапо схватило полковника И. И. Григорьева, под именем которого скрывался бригадный комиссар Б. И. Шефер. В дальнейшем состоялось еще несколько арестов:

– полковых комиссаров С. А. Сницера, П. С. Николаева и В. В. Орлова – 3 декабря 1942 года направили в Нюрнбергскую тюрьму;

– генералов А. Д. Кулешова, И. М. Скугарева, И. М. Шепетова, Г. И. Тхора, В. И. Прохорова, полковников П. С. Козлова и Г. И. Фисенко – 18 декабря 1942 года;

– из лагеря Кальвария 3 января 1943 года доставили генералов С. Е. Данилова, И. А. Преснякова и комбрига Н. И. Митрофанова;

– и, наконец, 12 февраля 1943 года вновь из Хаммельбурга в Нюрнбергскую тюрьму немцы привезли генералов С. В. Вишневского, Я. И. Тонконогова, С. А. Ткаченко, К. Е. Куликова, П. Г. Новикова и Т. Я. Новикова, полковника К. Ф. Швецова и еще двух подполковников.

Обращает на себя внимание, что генерал Я. И. Тонконогов, упомянутый среди «смутьянов» в записке А. З. Наумова, был арестован в последней группе спустя почти три с половиной месяца после ее подачи коменданту лагеря. Хотя если действительно тот донос стал причиной ареста, то бывший комдив-141 должен быть арестован одним из первых. И уж совсем странным выглядит появление в Нюрнбергской тюрьме командиров из лагеря Кальвария, никак не связанных с подпольем Хаммельбурга. Видимо, преследования в Хаммельбурге начались все-таки по другим причинам, и записка генерала А. З. Наумова и полковника Н. С. Шатова здесь не при чем.

Обратим внимание на следующие факты. В конце октября 1942 года из Хаммельбурга уехала большая группа активных антисоветчиков. После их убытия позиции антинемецки настроенных командиров и политработников среди военнопленных существенно окрепли, и они получили простор для просоветской агитации. Для противодействия ей немцы санкционировали создание внутри-лагерной полиции из числа пленных командиров. Последняя насчитывала около 30 человек, которым, что называется «изнутри», были хорошо известны настроения в лагере. И, видимо, не без ее участия начались аресты наиболее активной части политработников и командиров.

Еще одной причиной могла стать необходимость поддержания внутреннего порядка в самом лагере. Каким-то образом в Хаммельбург просочились сведения об окружении немецкой 6-й армии под Сталинградом, что резко усилило позиции тех, кто выступал за активизацию сопротивления. Возродились планы массового побега. Его предполагалось осуществить тремя группами. Одна, под командованием генерала Г. И. Тхора, должна была двигаться через Чехословакию на соединение или с партизанами, или с войсками Красной Армии. Вторая, возглавляемая генералом Н. Ф. Михайловым, предполагала направиться в Югославию и там примкнуть к партизанам. Наконец, третьей, ведомой капитаном А. Н. Погосовым, предстояло уйти в Швейцарию. Для побега подготовили карту, компасы, продукты, однако план сорвался из-за предательства. Кто именно совершил этот гнусный поступок, не известно [392, с. 73].

Старших и высших командиров и политработников, заподозренных в антигерманской агитации и пропаганде среди военнопленных, в конце 1942 – начале 1943 г. немцы стали собирать в Нюрнбергской тюрьме. Содержали в камерах по нескольку человек сразу, что давало заключенным возможность общаться друг с другом. По словам майора Р. Р. Эрусте, «жизнь протекала крайне однообразно, день был похож на другой как два медных пятака». Кормили командиров РККА существенно хуже, чем в Хаммельбургском лагере, тюремный паек им теперь казался «голодным». Хотя от истощения за все время пребывания в Нюрнбергской тюрьме из них никто не умер. По прибытии немцы изъяли все курево.

После ужина командиры собирались в камере, делились воспоминаниями и рассказами о военной и мирной жизни, пели. Каждый новоприбывший вызывал неподдельный интерес, он представлялся заключенным носителем свежей информации. Так, генерал С. Е. Данилов надолго оказался в центре внимания, повествуя о положении в лагере Кальвария, тамошних порядках, сопротивлении пленных командиров немецкому режиму.

Днем командиров через надзирателя по одному вызывали на допросы. Каждый такой вызов воспринимался сокамерниками тяжело и с большой настороженностью: выдержит тот или нет, назовет или нет кого-нибудь в качестве противника гитлеровцев, какие факты сообщит следователям. По возвращении в камеру командир «без вопросов и требований сам начинает говорить о ходе допроса – какие обвинения предъявляют, какими “приемами” пользуются, и лишь тогда, когда он кончит, все наперебой начинают уточнять детали, строить предположения и т. д.» [297, с. 28]. Судя по всему, к пыткам немецкие следователи не прибегали, максимальной мерой воздействия, упоминаемой майором Р. Р. Эрусте, были зуботычины.

Обвинения предъявлялись стандартные: подготовка или попытка побега, подготовка вооруженного восстания, агитация и подозрение в агитации, организация подпольных просоветских групп. От следователей стало известно, что по таким обвинениям могут лишить статуса военнопленного и отправить в концлагерь, что не только существенно ухудшит условия жизни, но и чревато смертью.

Первыми закончилось следственные действия в отношении генералов И. А. Преснякова и И. М. Шепетова, через несколько дней из тюрьмы отправили комиссаров – Б. И. Шефера, В. В. Орлова и С. А. Сницера. Перед отправкой всех переводили из общей камеры в отдельную. Следствие завершилось в 20-х числах, и уже 26 января 1943 г. оставшихся генералов вывели во двор тюрьмы. Всех во избежание побега сковали наручниками попарно, отвели на вокзал и посадили в вагоны. В дороге заболел генерал Н. Ф. Михайлов. Днем 27 января они прибыли в лагерь Флоссенбург. Так для генералов и полковников начался новый этап лагерного существования, пережить который многим было не суждено.

Белостокский лагерь

Брожения среди военнопленных происходили и в других лагерях. Невесть откуда взявшимися слухами, один невероятнее другого, питалась масса командиров Белостокского лагеря. Между 10 и 20 ноября 1941 года распространился слух о том, что в Москве якобы произошел переворот, М. И. Калинин сформировал новое правительство, которое придерживается прогерманских взглядов. Через Швейцарию оно вступило в переговоры о мире [496, с. 24].

Командиры обсуждали положение на