Лаврентий Берия. История, написанная кровью - Леонид Михайлович Млечин

ускоренной коллективизации мнимых кулаков высылали, имущество экспроприировали. Сельское хозяйство лишилось людей, которые хотели и умели работать. А начальниками в республики присылали людей со стороны. Приезжие исходили из того, что Прибалтика — такая же часть Советского Союза, как и любая другая область, поэтому нет смысла учить местный язык и вникать в местные обычаи. Латыши, литовцы и эстонцы злились.

В мае 1950 года политбюро, распределяя выпускников Высшей школы МГБ, большую часть командировало в Прибалтику. Сорок человек в Литву, двадцать пять в Латвию, двадцать в Эстонию. Двенадцать выпускников определили в органы военной контрразведки Прибалтийского военного округа и 8-го флота, базировавшегося в Таллине, еще пятнадцать молодых офицеров — в органы военно-морской контрразведки.

Доклад генерала Кондакова о националистическом подполье и действиях бандитов в республике Берию не устроил. Он спросил приехавшего из Литвы министра, почему он именует их «бандитами»?

— Они вооружены, грабят и убивают советских людей, — ответил Кондаков.

— Вы сами вынуждаете их на такие действия, — возразил Берия.

Берия считал неправильными репрессии в отношении католического духовенства, потому что верующие воспринимают это как гонения на церковь. Предложил пересмотреть дела на высланных священнослужителей, вернуть их в Литву и через них влиять на националистическое подполье.

Первый секретарь ЦК компартии Литвы Антанас Снечкус попросил его усилить глушение иностранных радиостанций.

— Я выдвинул вопрос на личной беседе, — рассказывал Снечкус, — о необходимости забивать все передачи вражеских станций, которые ведутся на литовском языке. А на литовском языке передается не менее шести передач в день, и радиопередатчики в Литве могут их принимать.

Берия ответил, что не видит в этом никакого смысла.

— Он, видите ли, готовит предложения ликвидировать вообще и ту забивку, которая теперь существует, — жаловался в Москве первый секретарь ЦК компартии Литвы. — Видите ли, плохая забивка существует, и ту ликвидировать он хочет. Так какая же это помощь в ликвидации буржуазно-националистического подполья? А по радио американские империалисты передают находящемуся еще буржуазному националистическому охвостью в Литве всякие установки, окрыляют его.

Берия распорядился сменить генерала Кондакова, «как слабого работника». Новым министром внутренних дел Литвы назначил Йонаса Ионовича Вильджюнаса, переведенного с должности председателя Каунасского горисполкома. Почему именно его? Действующих чекистов-литовцев, достойных выдвижения на пост министра, не нашли. Тогда вспомнили Вильджюнаса. Он стал чекистом после включения Литвы в состав Советского Союза. Войну провел в партизанских отрядах на территории Белоруссии. Летом 1947 года подполковник Вильджюнас снял погоны, потому что его перевели на партийную работу.

Берия уволил и полковника Москаленко, и генерала Ковальчука. Новыми министрами в Таллине и Риге тоже стали местные кадры.

Прежде бюро ЦК КП Литвы не решалось выдвигать на работу в министерство внутренних дел республики литовцев, потому что у многих родственники за рубежом.

Глава республики Антанас Снечкус робко ставил этот вопрос на секретариате ЦК в Москве:

— Неужели бабушки и дедушки играют решающую роль, а не сам человек?

Маленков возмущенно заметил:

— Бандиты у себя друг другу больше доверяют, нежели наши работники.

Но ничего не изменилось. А Берия отменил эту практику.

Он привел цифры:

«Из четырех заместителей Председателя Совета Министров Литовской ССР только один является литовцем, в аппарате ЦК КП Литвы из 15 заведующих отделами литовцев только 7, в Вильнюсском обкоме из 16 заведующих отделами и секторами всего 3 литовца, в аппарате Каунасского горкома из 8 заведующих отделами литовец только один, из 22 лекторов ЦК и обкомов КП Литвы всего 6 литовцев.

В аппарате бывшего Министерства государственной безопасности Литовской ССР в составе 17 начальников отделов был лишь один литовец, из 87 начальников райотделов МГБ литовцев насчитывалось всего 9 человек».

Как обычно, спорить с Берией никто не решился.

26 мая 1953 года президиум ЦК КПСС в Москве постановил: «Отменить практику назначения заместителями Председателя Совета Министров Литовской ССР и выдвижения вторыми секретарями районных и городских комитетов партии, а также заместителями председателей исполкомов депутатов трудящихся работников не из литовских национальных кадров. Директорами совхозов, МТС и других предприятий, как правило, назначать литовских работников. Освобождающихся в связи с этим номенклатурных работников, не знающих литовского языка, отозвать в распоряжение ЦК КПСС.

Отменить ведение делопроизводства во всех партийных, государственных и общественных организациях Литовской ССР на нелитовском языке, обеспечив при этом для районов с польским населением ведение местного делопроизводства на польском языке. Заседания Совмина, бюро и пленумов ЦК КП Литвы, а также городских и районных комитетов партии и исполкомов Советов депутатов трудящихся проводить на литовском языке».

В Литве охотно претворяли в жизнь эти указания. За несколько дней сменили всех руководящих работников в системе МВД! Расстались с приезжими, с теми, кто не знал литовского языка. Уволили примерно тысячу человек, в том числе секретаря парткома Министерства внутренних дел… Лишенные должности не стеснялись в выражениях.

Бывший начальник одного из райотделов бросил:

— Эти пастухи, которые теперь взяли отдел в свои руки, не смогут руководить и обеспечить нормальное политическое руководство в районе.

Все документы писали теперь только на литовском языке. На совещаниях выступали по-литовски. Составляли списки нелитовцев в партийном и советском аппарате, выясняли у них, куда после освобождения от должности они намерены вернуться. По республике пошли разговоры, что уедут все русские, а колхозы распустят.

Председатель Совета министров республики Мечисловас Гедвилас на пленуме ЦК компартии Литвы сочувственно обратился к литовцам, не знающим родного языка:

— Русских отзовут, а куда поедете вы, забывшие язык своих отцов?

В Москву пошли пугающие сообщения о том, какие крамольные речи произносят в своем кругу литовские чиновники, считавшиеся лояльными.

Секретарь Варенского райкома партии Кашинскас проводил совещание с работниками райкома и райотдела МВД.

Порадовал коллег:

— Раньше политика в отношении литовцев была неправильной и проводилась так же, как при немецкой оккупации. Сейчас вопрос решается правильно. Нечего русским делать в Литве, пусть убираются отсюда.

Секретарь Ионишского райкома партии Ратникас на пленуме отчитал русских работников так, что несколько человек демонстративно вышли, хлопнув дверью.

Первый секретарь Пагегского райкома партии Генявичюс в ресторане провозгласил тост:

— Я пью за единую и независимую Литву.

Жена хозяина района рассказывала, что «скоро подадут эшелоны и будут вывозить русских так, как они вывозили литовцев».

После ареста Берии на пленуме ЦК Хрущев возмущался:

— Письма пишут из Литвы. Один коммунист сообщает, что в последнее время националистические элементы обнаглели и стали выступать против русских работников. Дело дошло до того, что в магазинах продавцы, знающие русский язык, не отпускают товаров, если к ним обращаются на русском языке…

Антанас Снечкус, умевший ладить с Москвой, не поступаясь интересами родной Литвы, спешил оправдаться:

— Товарищи, мы массовой замены русских товарищей не допустили,