Лаврентий Берия. История, написанная кровью - Леонид Михайлович Млечин

должности министра внутренних дел республики генерал Баскаков. А тот о предстоящих кадровых переменах узнал от генерала Кондакова, который, будучи в Москве, услышал, что на Патоличева собирают материал.

Николай Семенович поехал в Москву. Там он встретил уже освобожденного от работы бывшего первого секретаря ЦК компартии Украины Мельникова, которого оформляли послом в Румынию. Патоличев обошел всех, кто принимал решения. Побывал у секретаря ЦК Хрущева и у главы правительства Маленкова. Ни тот, ни другой не признался, что Патоличева планируют освободить от должности. Умные люди посоветовали: просись на прием к Берии.

Патоличев позвонил ему. Берия сослался на перегруженность работой и от встречи уклонился. Это уже многое сказало опытному Патоличеву. Николай Семенович ни с чем вернулся в Минск. А через несколько дней позвонил Хрущев и сообщил, что его освобождают от должности «за нарушение ленинской национальной политики».

12 июня в решение президиума ЦК записали:

«В Белорусской ССР совершенно неудовлетворительно обстоит дело с выдвижением белорусских кадров на работу в центральные, областные, городские и районные партийные и советские органы. При этом особенно неблагополучным является привлечение на руководящую работу в партийные и советские органы западных областей Белорусской ССР коренных белорусов — уроженцев этих областей, что является грубым извращением советской национальной политики.

В связи с этим ЦК КПСС постановляет:

1. Освободить т. Патоличева Н.С. от обязанностей первого секретаря ЦК КП Белоруссии, отозвав его в распоряжение ЦК КПСС.

2. Рекомендовать первым секретарем ЦК КП Белоруссии т. Зимянина М.В., члена ЦК КПСС, бывшего второго секретаря ЦК КП Белоруссии, освободив его от работы в Министерстве иностранных дел СССР.

3. Обязать ЦК КП Белоруссии выработать необходимые меры по исправлению отмеченных извращений и недостатков и обсудить их на Пленуме ЦК КП Белоруссии.

Доклад на Пленуме ЦК КП Белоруссии поручить сделать т. Зимянину».

Пленум ЦК компартии Белоруссии, на котором первого секретаря обвиняли в неправильном подборе и расстановке кадров, крупных ошибках в управлении народным хозяйством, начался 25 июня 1953 года, накануне ареста Берии, о чем в Минске, конечно же, не подозревали.

Пленум открыл секретарь ЦК Белоруссии по пропаганде Тимофей Сазонович Горбунов. Мрачный Патоличев сидел в президиуме, но в стороне. В повестке два вопроса: задачи коммунистов республики и организационный.

Вернувшийся на родину Зимянин обрушился с жесткой критикой на первого секретаря, которого должен был сменить. Он выступал на белорусском языке. Впервые в истории компартии республики.

Критиковали Патоличева и республиканские работники, в том числе первый заместитель председателя Совмина Петр Андреевич Абрасимов, будущий посол в ГДР.

Выступил Патоличев, ритуально признавал свои ошибки, послушно произнес:

— Я сюда приехал по указанию Центрального комитета, по его указанию и уезжаю.

На следующий день пленум продолжился. Но пока в Минске, выполняя указание Москвы, в пух и прах разносили первого секретаря, в столице арестовали Берию. Ситуация полностью переменилась.

Патоличева вызвали к аппарату ВЧ.

С ним пожелали поговорить Маленков и Хрущев:

— Берия арестован, но пока держите это в секрете. Если пленум ЦК компартии Белоруссии попросит ЦК КПСС, решение о вашем отзыве может быть отменено.

Московские товарищи поговорили и с Зимяниным. После перерыва Михаил Васильевич опять появился на трибуне и столь же убежденно предложил не снимать Патоличева. И люди, только что требовавшие снять своего первого секретаря, проголосовали за то, чтобы «просить президиум ЦК КПСС пересмотреть постановление ЦК КПСС от 12 июня с. г. в отношении тов. Патоличева Николая Семеновича и оставить его первым секретарем ЦК КПБ».

Зимянина не хотели обижать. IV пленум ЦК компартии Белоруссии рекомендовал утвердить его председателем Совмина республики.

Молотов рассказал об этом на пленуме ЦК КПСС в Москве:

— С большим единодушием решили оставить Патоличева первым секретарем, а товарища Зимянина, хорошего товарища, мы сделали председателем Совета министров Белоруссии.

Но Зимянин не пожелал оставаться в Минске на вторых ролях. Ему пришлось опять уехать из республики, да еще и объясняться относительно своих отношений с Берией. Его вновь определили в МИД.

После ареста Берии назначенного им министром внутренних дел Белоруссии Михаила Федоровича Дечко перевели в заместители. Он так и остался полковником. Потом его перебросили в республиканский КГБ, а в 1959 году минский обком исключил его из партии за «нарушения социалистической законности».

Арест и гауптвахта

После смерти Сталина страной управлял тандем Маленков — Берия. Формально Георгий Максимилианович был старшим. Фактически Берия подчинил его своей воле.

Чиновники боятся жестких и жестоких начальников, мягких — презирают, считают слабаками. Сильной фигурой чисто внешне казался министр обороны Булганин в маршальском мундире. Но он был известен пристрастием к хорошеньким артисткам. Вообще любил наслаждаться жизнью.

Что касается Маленкова… Дело даже не в том, что он чувствовал себя неуверенно в роли первого человека. А в том, что не сумел этого скрыть. Ему не хватало воли, властности, решительности и силы. Поэтому и вступил в союз с Берией, чтобы удержать власть. Лаврентий Павлович презрительно именовал его «Маланьей» — за мягкотелость, и пользовался его слабоволием. Для Берии Маленков был удобной ширмой.

«Характер человека нигде так ярко не проявляется, как в игре, — вспоминал Всеволод Меркулов. — Я неоднократно наблюдал Берию в игре в шахматы, в волейбол. Для Берии в игре (и я думаю, и в жизни) важно было выиграть во что бы то ни стало, любыми способами, любой ценой, даже нечестным путем. Он мог, например, как Ноздрев, стащить с шахматной доски фигуру противника — чтобы выиграть».

Принято считать, что арест Берии — поворотный момент в истории страны, начало борьбы с культом личности Сталина. Нет, летом 1953 года это была борьба за власть и за выживание. Избавлялись от опаснейшего соперника. Себя спасали.

Никита Сергеевич отчетливо понимал, насколько опасен Берия. А Лаврентий Павлович недооценил Хрущева. Лаврентий Павлович, похоже, собирался со временем стать руководителем партии и государства. Наверное, думал про себя: чем он хуже Сталина? Но он не спешил. Свидетельств, подкрепляющих версию о том, что Берия уже готовился свергнуть партийное руководство, не найдено.

В перестроечные годы появились рассказы отставных офицеров о том, как в день ареста Берии их части подняли по тревоге и приказали подготовиться к бою. И вроде бы офицеры Третьего управления (военная контрразведка) Министерства внутренних дел пытались помешать войскам развернуться…

Но третьим управлением руководил генерал Сергей Гоглидзе. Он в те дни находился в Восточном Берлине.

Ходили слухи, будто дивизия войск МВД, подтянутая к Москве, ждала только приказа Берии войти в столицу…

Профессор Владимир Наумов:

— Дивизия и сейчас там стоит — это бывшая дивизия внутренних войск имени Дзержинского… Нет доказательств, что Берия