"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

— это — сама страстность!.. Они забывают посмотреть на женщину, с которой живут и упиваются только одним ее ощущением. Они гасят свет прежде, чем лечь в кровать, потому что сами стесняются своих диких порывов страсти, делающих их порой безобразными и пошлыми.

Тиммонс наморщил лоб.

— Это что, относится ко мне? Ничего подобного! Вот тут ты, Джина, ошибаешься. Я никогда не выключаю свет, прежде чем лечь в кровать… Наоборот, я очень даже люблю заниматься этим при свете. Между прочим, ты сама имела возможность убедиться в этом. Но, что касается того, будто бы я забываю посмотреть на женщину… Это тоже полнейшая чушь!.. Я обожаю смотреть.

Джина махнула рукой.

— Ну, ладно–ладно. Я ведь говорю о любви, а не о занятиях сексом. В занятиях сексом вы все одинаковы. Вам все нравится смотреть и ощущать. Тебе все‑таки стоит послушать о том, что я думаю о любви, а не о плоти. С плотью мы как‑нибудь разберемся при более удобном случае…

Тиммонс махнул рукой.

— Ну, ладно, продолжай. Что ты там надумала о любви?

— В зрелом возрасте, — продолжила Джина, — рассудок мужчины уже властвует над плотью. Они долго и тщательно выбирают предмет своей любви и поклоняются ему, как будто живут не видением, а ощущением. Они создают такие утонченные формы своих отношений с женщиной, что порой очаровывают молодых и неопытных девушек. Они не позволяют себе ничего грубого и непристойного по отношению к женщине. Между прочим, таким в нашей совместной жизни был СиСи. У него во всем был лоск и вежливость, достойные подражания.

Тиммонс вновь не удержался от смеха.

— Ну, это ты загнула!.. Я пару раз видел, как СиСи обращается с тобой! По–моему, он всегда испытывает острое желание разорвать тебя на части или задушить, на худой конец.

Джина презрительно поджала губы.

— Ты ничего не понимаешь, Кейт. Ты еще слишком молод и порывист. СиСи по отношению ко мне испытывал страсть. Да, возможно, сейчас у него кое–какие чувства и поугасли. Но основа, заложенная несколько лет назад, наверняка, осталась. Он просто нервничает из‑за того, что еще не решился на возобновление своих отношений со мной. Вот и все, — Джина махнула рукой. — Ладно, Кейт, прекратим этот бесплодный разговор. Я смотрю, ты ничему не хочешь учиться. Но я еще отыграюсь на тебе… в постели…

Джина уже собиралась, было, уйти, но Кейт схватил ее за руку.

— Погоди, мне все‑таки интересно, как же ты собираешься вернуть себе СиСи? Этого вежливого и галантного мужчину… — с издевкой произнес он.

Джина несколько утратила бдительность.

— Я не хочу говорить тебе обо всех деталях моего плана, могу только сказать, что он касается Келли.

Тиммонс сделал недоуменную гримасу.

— Келли? А чем она может тебе помочь? По–моему, она только что убежала из психиатрической лечебницы. Мне кажется, что на ее поддержку тебе рассчитывать бесполезно. Во–первых, ее, наверняка, скоро поймают и водворят назад. Во–вторых, насколько мне известно, она страдает сильными расстройствами психики и, даже если бы ты добралась до нее, она бы ничем не смогла помочь тебе. И вообще, какое отношение Келли имеет к вашей предстоящей женитьбе? Если, конечно, таковая состоится… Я лично в этом сильно сомневаюсь.

Джина с таким сожалением посмотрела на Кейта Тиммонса, словно перед ней стоял глупый ребенок, а не крепкий тридцатилетний мужчина с достаточно большим жизненным опытом.

— Насчет Келли ты ошибаешься, — сказала она. — Я думаю, что все правильно рассчитала. Подождем, пока Келли наберется сил и вернется в город. А тогда — все будет иначе. Ты даже не успеешь заметить, как все радикальным образом изменится. То, что сейчас кажется абсолютно недостижимым и фантастическим, обретет свои реальные черты. Я все сделаю так, что комар носа не подточит. СиСи еще не подозревает, какой сюрприз я ему приготовила. Однако уверяю тебя, Кейт, я его не разочарую!.. Для меня сейчас главное — немного подождать. Келли обязательно вернется сюда. Она просто не может не сделать этого. Ведь здесь ее дом и ее родители. Думаю, что они с Перлом будут недолго разгуливать. У Келли еще есть здесь нерешенные дела. Когда она вернется в Санта–Барбару, мы с ней столкуемся. Она мне поможет.

Тиммонс пожал плечами.

— Но как? Как? — недоуменно спросил он. — У вас же с ней ничего общего…

Джина растянула рот в блаженной улыбке.

— Кейт, ты проявляешь слишком большое любопытство.

— Это — моя работа, — возразил он.

— Вот именно из‑за того, что это твоя работа, я больше ничего тебе не скажу. Я и так слишком много тебе наговорила. Думаю, что ты получил вполне достаточную информацию для того, чтобы иметь представление о моих планах.

Она на мгновение умолкла, словно наслаждаясь мечтаниями наяву.

— Я чувствую, что Фортуна повернулась ко мне лицом, — она вдруг замерла, а затем решительно подняла палец. — Кстати говоря, все‑таки наш разговор с тобой оказался не слишком бесполезным. Ты натолкнул меня на одну мысль, — весьма удачную мысль, хочу заметить.

Тиммонс шумно вздохнул.

— Надеюсь, ты не собираешься использовать в своих играх меня? Предупреждаю — я этого не позволю.

Джина кокетливо покачала головой.

— Нет, не пугайся. Впрочем, что тут скрывать? Я очень рада, что Сантана оказалась у меня на крючке. Ее судьба будет другим наукой.

С глубокомысленным видом окружной прокурор заметил:

— Когда люди начнут догадываться, что она попалась на крючок, я бы не хотел оказаться с этой удочкой в руке.

Джина хмыкнула.

— Не волнуйся.

Тиммонс покачал головой.

— А вот на твоем месте я бы волновался. Тебе стоит задуматься над тем, что ты совершила.

Она пожала плечами.

— А что я совершила? Ничего особенного… Сантана сама наделала кучу глупостей.

Тиммонс угрожающе помахал перед ее носом пальцем.

— Джина, ты слишком много на себя ваяла. Думаешь, Круз не догадается о таблетках? Имей в виду, что и она, и он сумеют вычислить, что каждый раз, когда Сантане нужна была новая порция таблеток, ты оказывалась под рукой.

Джина равнодушно отмахнулась.

— Это еще ничего не доказывает. И вообще, подумай сам, почему они должны вспоминать именно обо мне? Все это выглядит слишком неубедительно. Такие доводы ты можешь приводить на своих судебных заседаниях. На меня эта ерунда не действует.

Тиммонс взглянул на Джину с укоризной.

— А я бы на твоем месте подстраховался. Все‑таки еще неизвестно, как могут повернуться