Жизнь, которую я изменю-3 - Кицунэ Миято

Давно, очень давно дядя Хиаши приказал ему наблюдать за возрождением Учиха. Прошло больше пятнадцати лет с той поры, как почти весь их клан уничтожили, оставив горстку детей, а они смогли выкарабкаться. Выжили, закрепили свои позиции в деревне, вернули статус клана. Более того, с их помощью может вернуться клан Сенджу. Ещё среди старейшин ходили слухи, что люди клана Курама, который мог вот-вот потерять свой статус, желают перейти под руку Учиха.

А на своей последней миссии Неджи был в Суне и поразился, насколько изменилась эта скрытая деревня. Сейчас среди домов из голого сцементированного песка росли настоящие деревья, дающие тень и прохладу! Были установлены питьевые фонтанчики, работающие с помощью чакры. И всё это благодаря одной-единственной Учиха Юмико — той самой, которую они сопровождали к жениху почти пять лет назад.

Это лишний раз доказывает, что даже один человек способен многое изменить в жизни целой деревни.

Неджи ещё раз окинул всех взором и сказал:

— Как все вы знаете, «Хьюга» означает «место под солнцем». Наш клан зародился ещё при Рикудо-сэннине. Следом за родственным нам Сенджу и Учиха мы пришли в Коноху, чтобы назвать её своим домом. Клан Хьюга рос, мы охраняли своё додзюцу и почти с уверенностью можем сказать, что секрет бьякугана для большинства остался секретом, несмотря на прожитые годы. Ценой этого была строгая иерархия внутри, проклятая печать на детях и принуждение младших членов клана защищать главную ветвь.

Народ тихо зароптал, переглядываясь, явно ещё не понимая, куда он ведёт.

— Бьякуган считается додзюцу, которым можно видеть очень многое, — продолжил Неджи, повелительно вскинув руку, — но на самом деле Хьюга обуяла гордыня и слепота. Мы не видели очевидного. В погоне за силой, за властью, наше небо заволокло тучами. Мой путь из младшей ветви, кому ставили проклятую печать, наверх, к главенству кланом, позволил мне прозреть. Сегодня я увидел луч солнца, который пробился сквозь чёрные тучи и осветил наши дома, и принял окончательное решение. Всё будет иначе. Солнце снова осветит наш путь шиноби. Мы перестанем клеймить наших братьев и сестёр. Клан не должен держаться на страхе наказания и боли, ненависти к главной ветви, которую испытывал когда-то я. Если вы не захотите мне подчиняться, я это приму. Если кто-то не согласен со мной, он может бросить мне вызов. Потому что сегодня… Сегодня я назначаю церемонию освобождения. Я своими руками сломаю все клетки, которые держат вас.

— Но… Неджи-сама! — выкрикнул кто-то. — Как же сохранность нашего додзюцу? Печать защищает нас…

— Учиха тоже обладают додзюцу. Они используют интоксикацию организма, чтобы никто чужой не мог воспользоваться никакими их органами. В АНБУ разработана печать самоуничтожения, которая вообще не оставляет тел. Есть много способов сохранить тайны нашего клана, не используя печать подчинения главной ветви. К тому же… Мы никому не скажем, что сняли печати. Думаю, что за столько лет уже до всех дошло, что бьякуган невозможно забрать у носителя…

— Я помогу снимать печати, — подала голос Хината, сидевшая по левую руку от Неджи. — Вставайте в очередь ко мне и главе клана.

Настороженно переглядываясь, люди начали подниматься, посматривая на Хиаши, сидевшего недвижимо и смотрящего в одну точку.

— Хиаши-доно? — робко переминаясь с ноги на ногу, спросил Ко, который присматривал за Хинатой в детстве и до сих пор числился её телохранителем.

— Я сожалею… — разомкнул побелевшие губы Хиаши, — я сожалею, что мой отец когда-то не оказался столь храбрым, как Неджи-сама.

Примечание:

* Первый снег выпал

И жизнь можно начать

С чистого листа

Мой хайку, написанное для картины

https://author.today/art/48608

Часть 3. Глава 10. Переломный момент

— Значит, клан Учиха всё же взял под крыло семью Курама? — спросила Цунаде, собственноручно разливая чай и показывая этим «семейную обстановку», несмотря на то, что принимала Шисуи в своём кабинете в Резиденции.

— Как вы помните, Цунаде-сама, Курама Якумо — моя ученица, и несколько лет назад она стала главой клана Курама, но…

— Несмотря на то, что Якумо довольно сильна и вышла замуж, чтобы возродить клан, Курама всё же потеряли свой статус. Кажется, кризис начался год назад, когда умер их старейшина Ункай. Вредный и дотошный был мужик, пусть светло ему будет в Чистом мире.

— Да, — Шисуи вежливо помолчал после короткой молитвы. — Большая часть клана Курама и так тесно сотрудничали с Учиха и работали в полицейском управлении, а Якумо вышла замуж за нашего названного брата. Но в итоге они всё же решились на вассалитет.

— Значит, у Учиха теперь достаточно людей для получения статуса среднего военного клана?

— Насколько я знаю, Итачи подавал вам заявку несколько дней назад, Хокаге-сама.

— И согласно уложению Нидайме по поводу статусов семей и кланов, вы просите отвести вам территорию парка в двадцать седьмом квартале для переселения Курама.

— Этот квартал наиболее близок к кварталу Учиха и полицейскому управлению. И там никто не живёт, — кивнул Шисуи. — Семья Курама высказала согласие на переселение ближе к нам и согласна освободить сорок шестой квартал, где сейчас располагается.

— Могу предложить покрыть лишь тридцать процентов на новое строительство.

— Итачи просил пятьдесят.

— Тридцать, бюджет не резиновый. Но согласна отрядить в помощь строителям пару команд генинов, — усмехнулась Цунаде. — Тем более я молчу о том, что у вас и так будет больше земли, чем у Великого клана Хьюга. Если учитывать те полигоны, которые заполучил Наруто.

— Он планирует возродить клан Узумаки, так что формально за нами эти земли не числятся. Администрация обменяла их на скрытый квартал для базы АНБУ, — парировал Шисуи.

— Складно да гладко у тебя всё выходит, Шии-кун, — подмигнула Цунаде. — Уже говорят, что это особое дзюцу Учиха.

— На нас наговаривают, Цунаде-сама, — Шисуи отсалютовал старой шутке чашкой чая.— Так вы подпишете документы?

— Уже подписала и отправила с Орочимару, — махнула рукой Цунаде, задумчиво пригубив из своей кружки, и посмотрела в панорамное окно. — Время… Жизнь так скоротечна. Вот, казалось, я только познакомилась с Джирайей и Орочимару и нам представили учителя Сарутоби, как промелькнули две войны, череда страшных потерь и обретений под старость лет.

— Ну что вы,