История частной жизни. Том 5: От I Мировой войны до конца XX века - Филипп Арьес

В конце 1980-х годов девушки стали появляться в парандже в общественных местах (на улицах, в школах, в университетах, в больницах), что вызвало конфликты с французским обществом. Это была немногочисленная группа женщин, часто современных и весьма образованных, которые хотели соединить интеграцию и утверждение национальной идентичности. Подобное поведение сродни отдельным «выходкам» феминисток, оно позволяло женщинам-мусульманкам требовать права на получение образования и в то же время не отрываться от своих традиционных ценностей. Стремление к самостоятельности в сочетании с утверждением религиозной идентичности не принимается французским обществом, оно символизирует, с одной стороны, подчиненность женщины исламскому порядку, а с другой — попытки обратить окружающих в свою веру в публичном пространстве. Даже когда этот факт принимается, он является нарушением привычных схем. Ношение традиционной одежды свойственно меньшинству женщин; встречается оно и среди мужчин, и отношение общества к этому более спокойное.

В среде иммигрантов поддерживается национальная кухня. Приготовление магрибских блюд требует времени и продуктов, которые не так легко найти. Специфику блюдам придают пряности. В блюда кладется значительно больше риса, картофеля или макарон, чем на родине. Некоторые продукты, например кисломолочные, стали производиться молочной промышленностью — среди мигрантов спрос на них был высок. Мясо — это целая проблема (в связи с ритуальными убийствами животных). Экономическая целесообразнбсть требовала отступления от этих традиций, за исключением Праздничных дней. Доступность морозильных камер смогла сочетать религиозные предписания и попытки снижения цены на мясо: несколько семей покупают животное, ритуально его забивают и делят мясо между собой.

На протяжении нескольких лет общественные службы совместно с мусульманскими организациями предпринимают усилия, направленные на примирение растущего спроса на ритуальный убой скота, в частности на праздник жертвоприношения Курбан-байрам, правил гигиены и принципов защиты животных.

В целом можно сказать, что расширение сети магрибской торговли в мелких магазинах и на рынках, а также присутствие женщин в доме вернули вкус к традиционной арабской пище, которую мигранты-одиночки ели, лишь возвращаясь на родину или в небольших ресторанах, где собирались земляки. Чай с мятой остался символом дружеского общения. Но с ним конкурирует алкоголь, когда мужчины общаются между собой или же со своими французскими товарищами. Он также помогает отвлечься от жизненных неурядиц, тяжелой повседневной работы и страха потерять свою идентичность. Магрибские кафе появились в первые годы иммиграции, их существование облегчало общение. Фронт национального освобождения Алжира установил в них телевизионные антенны. Тем не менее, возвращаясь на родину, временно или навсегда, большинство мигрантов прекращали употреблять алкоголь. В семейной жизни алкоголь в основном запрещен дома, но к выпивке мужей вне дома отношение терпимое, по крайней мере пока они продолжают должным образом содержать семью.

Интерьер домов мигрантов — это пример компромисса двух культур. Из французской культуры перенимаются такие вещи, как столы, стулья и особенно бытовая техника, которой накупается очень много, если семья живет в достатке. Набор техники дополняется цветным телевизором, иногда подержанным видеомагнитофоном, радиоприемником с кассетным магнитофоном. Черты родины обнаруживаются в арабской вязи, картинках с изображением Мекки или родных мест, бархатных драпировках, медных блюдах, развешанных на стенах. Иногда восточную нотку интерьеру, схожему с интерьером французов, придает диван-банкетка, на который можно уложить спать приехавшего погостить друга или родственника.

Обновление религиозного сознания

Семейная жизнь благоприятствует обновлению религиозного сознания. Обрезание мальчикам делается теперь во Франции, а на первом этапе иммиграции предпочитали дождаться для этого возвращения на родину. Родители-иммигранты ищут неустойчивое равновесие между исламским воспитанием, которое они стараются дать детям, и ценностями, прививаемыми французским обществом и школой. Детский сад и начальная школа в целом благосклонно принимаются родителями, потому что такая система предполагает, что детей берут на несколько лет, но существует опасение полного их погружения во французскую среду, потому что школа для юных арабов — это место, где они встречаются с французскими сверстниками и поначалу ассоциируют себя с ними. Лучше говоря по-французски, чем родители, мальчики начинают восставать против власти отца, образ которого связан для них с тяжелым физическим трудом, которого они не хотят для себя. Понимая арабский язык, они отказываются говорить на нем, переиначивают в компании свои имена на французский лад. Однако вскоре они понимают, что их мечта влиться во французское общество неосуществима, и им приходится возвращаться к своей магрибской идентичности, содержание которой им не совсем понятно. Родители же рассматривают французскую школу как средство для детей поправить в будущем свое социальное положение, но в то же время ставят ей в упрек, что она не прививает арабским детям уважения к их исконным ценностям.

Религиозное образование, даваемое в семье или в общине, представляется иммигрантам лучшим способом победить эти тенденции и переехать во Францию навсегда, не изменяя при этом собственным убеждениям. Очень часто усилия, затрачиваемые на изучение арабского языка и Корана, не так эффективны и престижны, как обучение в школе, особенно для девочек. Потребности в религиозном образовании удовлетворяют курсы при мечетях, функционирующие по средам и воскресеньям. Посольства стараются включать изучение религии в свою сферу влияния, чтобы сохранить благодаря этому контакт с бывшими соотечественниками. Семьи тоже принимают участие в этом процессе, иногда используя для этих целей видеокассеты с записью уроков по изучению Корана, которые они берут в исламских библиотеках, а иногда даже для стимулирования интереса учащихся им показывают фильмы, например «Мухаммед — посланник Бога», в котором Энтони Куинн сыграл роль компаньона Пророка, или даже мультсериал «Грендайзер» на арабском языке, дублированный в Ливане.

Религиозная специфика создает больше проблем, чем национальность, по поводу которой все готовы идти на компромисс, правда без особого энтузиазма. Религиозное обновление проявляется, в частности, в соблюдении поста в Рамадан. Поведение, как представляется, связано с чувством, что пребывание во Франции — это навсегда. На предыдущих этапах иммиграции люди с большей легкостью относились к тому, чтобы подчиниться ритмам жизни принимающей стороны и обычаям французского общества, разве что не ели свинину и не пили алкогольных напитков. Возвращаясь на родину на Рамадан, они попадали в дружескую обстановку ночных посиделок. Во Франции это вызвало бы конфликты с соседями. Регулярные посещения родины помогали «искупить» нарушения правил, вызванные жизнью в эмиграции. За последние десять лет тенденция демонстрировать свою религиозную идентичность усилилась. Мусульманская семья сознает свою специфичность, свои собственные моральные правила. Некоторые мигранты, кто не строго следовал всем религиозным установкам, пользуются Рамаданом как поводом бросить курить или пить спиртное. Обновилось и отношение к закату — обязательной милостыне-налогу, которую платят в конце Рамадана. Мусульманские общины и мечети во Франции собирают