История частной жизни. Том 5: От I Мировой войны до конца XX века - Филипп Арьес

материальных форм повседневной жизни, в то же время не вызывая единообразия в жизни частной. Для мигрантов, живущих семьями, частная жизнь остается, как и в предыдущий период, специфической, тем более что контроль со стороны «землячества» силен, и такие области частной жизни, как еда, стиль отношений в семье и с другими членами сообщества, а также отношения между мужчинами и женщинами, изолированы от общественной жизни в целом, в частности от жизни профессиональной.

Давление социальной группы и индивидуалистские тенденции в поведении

Эту трансформацию лучше всего иллюстрирует пример иммигрантов из стран Магриба. За первой фазой иммиграции, в ходе которой приехавший на работу человек оставляет себе сумму, необходимую на питание, а большую часть заработанных денег отправляет на родину, следует вторая. Теперь все меняется, и большая часть денег оставляется себе, а родным отправляется в лучшем случае сумма, достаточная для пропитания. Мигранта обвиняют в неблагодарности, используют все средства, чтобы укрепить его связи с семьей и оправдать требования денег. Если человек женат, его жена и дети остаются в качестве заложников под присмотром свекра или братьев мужа, и это становится самой популярной мерой для обеспечения денежных поступлений. Иммигранты постепенно ассимилируются во французском обществе. Те, кто уехал в детстве и юности, более образованны, чем мигранты первой волны. Начальная школа научила их языку и привила ценности французского общества. Они подвергаются соблазну узнать о нем больше, выйти из сегрегации, навязанной предшественниками самим себе, и столкнуться с той, что теперь предлагает им общество. Индивидуалистское поведение создает напряжение в отношениях с привычными родителям устоями или даже разрыв с ними, но при этом не делается попыток интеграции. Некоторые переходят от жесткой экономии к потреблению. По примеру рабочих-французов они покупают себе выходную одежду, постепенно начинают выходить в город, в кафе, в кино, по субботам — на танцы. Однако здесь они порой сталкиваются с жестокими проявлениями расизма, что заставляет их вернуться к своим.

Высшее проявление интеграции — женитьба на француженке — удел немногих. Она означает двойную изоляцию: рвутся отношения с семьей и одновременно с этим с друзьями и родственниками, живущими во Франции. Вхождение в семью и дружеский круг жены, которая часто бывает коллегой по работе или соратницей по профсоюзной или политической деятельности, может быть достигнуто лишь ценой расставания с семьей. Это означает практически полное прекращение денежных переводов на родину, разрыв привязанностей, невозможность по возвращении домой занять видное место в социальной системе родной деревни благодаря выгодной женитьбе. Этот разрыв распространится и на потомство смешанной семьи, и позор, вызванный мезальянсом, покроет всю семью, по крайней мере на какое-то время.

В этой фазе иммиграции, затрагивающей пока в основном мужчин, приехавших без семей и проживших во Франции довольно долго, появляется расизм, вызванный контактами с французским обществом и частичным отказом от этого человека его родной среды. Вернувшись на родину, он продолжает носить европейскую одежду, у него есть деньги, иногда — автомобиль, он пьет вино или пиво — все это делает его в глазах родни иностранцем. Вернуться в деревенское сообщество ему трудно. Пребывая на родине, он держится в стороне от повседневных проблем своих родных и их образа жизни. Он как бы родственник, приехавший в отпуск, настоящая жизнь которого находится где-то в другом месте. Держась вне группы, он становится предметом для подражания в глазах образованной местной молодежи, мечтающей покинуть родину. Ребята перенимают его манеру вести себя, стараются одеваться как он, начинают курить иностранные сигареты. В семье разгораются конфликты и на почве денег. Первоначально уехавший на заработки во Францию отдавал все деньги отцу или старшему брату. Взамен на это он имел право на часть семейной собственности, приросту которой способствовал его труд. Не выходя из доли совместной собственности, мигрант 1950-х годов в первую очередь желал построить собственный дом. Если он посылал семье деньги именно с этой целью, то отваживался заговорить об этом. Иногда приходилось предусматривать в новом доме несколько комнат для братьев и их семей, однако традиционный порядок распределения помещений вскоре перестал соблюдаться. Мигрант претендует, таким образом, на роль главы семьи вместо отца и старших братьев, каким бы по счету сыном в семье он ни был.

Его пищевые привычки распространяются на семью. Вместо того чтобы довольствоваться скромной деревенской пищей, он покупает мясо и овощи в городе, с подозрением относясь к качеству и свежести продуктов с соседнего рынка. Макароны, рис и жареная картошка вытесняют из рациона кускус. Мясо теперь не только по праздникам. Газированные напитки и кофе конкурируют с мятным чаем.

Иммиграция во Францию семьями

Третья фаза иммиграции — иммиграция из стран Магриба целых семей, что наблюдается в наши дни. Процесс начался в 1960-е годы, после обретения Алжиром независимости. Он стимулировался многими факторами: во-первых, улучшением жилищных условий — иммигранты получили доступ к HLM, жилью по доступным ценам, во-вторых, стремлением дать детям лучшее, чем в Северной Африке, образование, желанием получать достойное медицинское обслуживание, а также психологическим и социальным разрывом с деревенской средой.

С прибытием во Францию женщин и детей понятие «частная жизнь» для выходцев из Северной Африки становится осмысленной. Жизнь пары сильно отличается от той, что она вела на родине. Несмотря на слабые связи с французами, модель жизни семьи заимствуется у них. В особенности трудно адаптируются к новой жизни женщины. Одиночество в не всегда пригодных для жилья квартирах, незнание языка, непривычный климат — настоящее испытание для них. Нередко можно услышать, что женщина плакала в течение двух лет, прежде чем привыкла жить во Франции. Если поблизости нет соседок-арабок, к которым можно было бы ходить в гости, одиночество женщин-эмигранток может быть полнейшим. Язык изучается скорее через мужа или при помощи соседок, нежели в учебных заведениях. Проникновению французского языка и французской культурной модели в дома мигрантов способствовало радио и в особенности телевидение. Оно дало возможность наблюдать за жизнью французского общества и при этом не находиться под наблюдением со стороны французов, не подвергаться опасности столкновений с проявлениями расизма и недоброжелательности. Иногда недостаточно и года, чтобы женщина привыкла отводить детей в школу, ходить по магазинам или посещать официальные учреждения.

Покупки часто совершались под контролем мужа. Отоваривались либо у коммерсантов-соотечественников в своем квартале, либо в супермаркетах. Мужчины и дети одевались по-европейски, а женщины продолжали носить длинные платья, хоть и отказались от паранджи. Иногда в повседневной жизни носили джеллабу{111}, а платья оставляли на выход. В целом европейская одежда признавалась всеми, даже если и были попытки ограничить «злоупотребление» ею женщинами и девочками. Некоторые мужчины