Командующий Владимир Булгаков. По заслугам и честь - Николай Сергеевич Асташкин

Булгаков привел ряд примеров. Так, на Камчатке и Чукотке размещались мотострелковые дивизии. Штаб корпуса, в который они входили, располагался в Петропавловске-Камчатском. На Сахалине стоял штаб армии, куда входил этот корпус и части, дислоцировавшиеся на островах. По словам генерала Булгакова, эти соединения были самостоятельны и могли решать задачи, для которых предназначались.

– А что такое бригада? – рассуждал Владимир Васильевич. – Линейные батальоны, замыкающиеся на комбриге. Почему-то посчитали, что отдельные батальоны с номером части, со своим знаменем, гербовой печатью, с соответствующими службами, – слишком громоздки, и решили, чтобы сократить офицеров, сделать из них линейные батальоны. Но вот вопрос: кто там будет заниматься тыловой или технической службой? Ведь в линейном батальоне офицеров указанного профиля нет. Прапорщик, командир взвода обеспечения? Но это невозможно: ему нужно и за техсостоянием машин следить, и заявки делать, и материальные средства получать. С другой стороны, управления в бригадах маленькие, не способные решать задачи в тех объемах, в которых решает дивизия. Бригада, как я уже говорил выше, – это большой неуклюжий полк.

– Почему такое произошло?

– Вопросами военной реформы всегда занимались военные теоретики, которых сейчас в нашем Генштабе попросту нет. Любые новшества в армии должны внедряться постепенно, эволюционным путем. Появляются, допустим, новые средства поражения, значит, надо менять тактику, вводить новую организационно-штатную структуру. Вспомните, какой у нас поначалу был мотострелковый полк? Совсем голенький: три мотострелковых батальона, танковая рота или танкосамоходная рота, артиллерийская батарея. А возьмем последний штат полка: те же три мотострелковых батальона, но это уже мощные тактические единицы. Дальше – танковый батальон, два артиллерийских дивизиона, зенитно-ракетный дивизион, противотанковая батарея. Вместо разведывательного взвода в полку появляется разведывательная рота, рота связи, инженерно-саперная рота, в которой было три очень мощных взвода. Плюс рота материального обеспечения – это уже не та, которая имела всего с десяток машин, а приличное по силам и средствам подразделение. Полк советского образца можно было спокойно приравнивать к бригаде армии Германии.

– Зачем же тогда ликвидировали эти полки, а из дивизий сделали бригады?

– Видимо, посчитали, что бригада – наиболее приемлемое соединение: вроде бы больше полка и меньше дивизии, а способна решать задачи дивизии. Но возьмем тот же линейный батальон – основу бригадной структуры. Ведь он не мог обеспечить даже повседневную деятельность в отрыве от бригады.

– А может, просто «слизали» американскую структуру?

– Как сказать. У американцев бригады входят в состав дивизий, а корпуса – дивизионного и бригадного наполнения, то есть смешанные. У немцев дивизия тоже бригадного состава. Кроме того, у американцев бригада не постоянного состава, а может меняться в зависимости от выполняемой задачи. Меняться в бригаде может и количество мотопехотных и танковых батальонов. У нас же полк и дивизия были постоянного состава.

– Получается, что наш потенциальный противник от своих дивизий не отказался, а мы, как обычно, бежим впереди паровоза?

Булгаков промолчал. Затем продолжил:

– Если уж говорить о военной реформе, то все должно идти своим чередом. И организационно-штатная структура должна меняться не с потолка, а создаваться под бой, под теорию боя. Ведь как раньше было? Прежде чем перейти на новый штат, проводился эксперимент. В каком-то округе брали один-два полка и переводили их на новый штат. В течение года эти полки обкатывали, личный состав с полигонов не вылезал. Там же, на полигонах, работали специальные комиссии, которые в ходе боевой подготовки, на учениях анализировали, исследовали эту организационно-штатную структуру.

В конце года делался вывод: удачная структура или не совсем? Если находили шероховатости, то шла шлифовка: что-то добавляли или, наоборот, убирали. Когда эксперимент заканчивался, еще раз проводились контрольные учения, после чего делалось заключение: организационно-штатная структура целесообразна и соответствует необходимым требованиям. Затем приходила директива, начинали переходить уже другие части и соединения на новый штат. А у нас все сразу перешли на новый штат, не исследовав, хороший он или плохой. Его еще обкатать нужно было, посмотреть как следует.

Теперь – о последствиях реформы. На Камчатке армейский корпус расформировали. На Сахалине общевойсковую армию реформировали в корпус, а затем расформировали, оголив, таким образом, восточное побережье. Если учесть состояние дорог в этом регионе, то станет ясно, что переброска войск в угрожаемый период в короткие сроки проблематична. Правда, в настоящее время принимаются меры по устранению последствий этой реформы, которая нанесла ущерб и моральный, и материальный, и кадровый. Уничтожение противника следует начинать на дальних рубежах, для чего и находились войска на островах. А наличие средств ПВО – это первый рубеж отражения воздушно-космического противника, уничтожение его баллистических и крылатых ракет на дальних расстояниях от материка.

– Зато стал процветать бизнес, – заметил я.

– В ущерб боевой готовности войск, – усмехнулся Булгаков. – Взять тот же принцип аутсорсинга, который стали бездумно внедрять в бригады, ликвидировав ремонтные и тыловые подразделения. Батальон, например, пошел к черту на кулички выполнять боевую задачу, а гражданские повара, с которыми был заключен договор, туда не едут. Кто же будет кормить батальон? Гражданский персонал не едет туда ремонтировать технику, которая вышла из строя под воздействием противника или просто по техническим причинам. Кто будет выполнять задачи? К счастью, Сердюков не успел до конца уничтожить армию своими непродуманными решениями. Жадность, наверное, его сгубила. Макаров не смел ему возразить: видимо, хотел усидеть на должности.

Честно говоря, когда его назначили НГШ, мы, командующие округов, вздохнули с облегчением: ну, думаем, пришел человек, который знает все нюансы в округах – они, в принципе, везде одинаковые. Надеялись: с ним легче будет решать и теоретические, и практические вопросы. Он ведь сам был командующим округом и хорошо знал армейскую жизнь изнутри, не понаслышке. Получилось все наоборот. Даже до министра обороны было легче достучаться по многим вопросам, чем до НГШ. Вот и все. В общем, не служба, а сплошное черное пятно.

А самое главное: когда стало известно о нечистых делах и делишках Сердюкова, это же как морально ударило по генералам! По офицерам, конечно, тоже, но по генералам особенно. Мы не помним случая – ни до нашей службы, ни за время нашей службы, – чтобы какого-нибудь министра обороны за халатность или воровство привлекли к уголовной ответственности. Потом вроде бы он по уголовному делу прошел свидетелем. Но какая разница? Резонанс в обществе был очень негативным.

– Женщин крайними сделали – Васильеву и ее подельниц.

– Эти женщины, из секретариата министра, нас вообще за людей не считали. «Зеленые человечки» – от них же пошло это выражение. Если раньше к министру обороны можно было попасть спокойно, – уточняли только в приемной, когда