История Великого мятежа - Эдуард Гайд лорд Кларендон

На другое утро король не нашел причин как-либо изменять свой прежний план и, получив надежные сведения о том, что Уоллер, ничего не знавший о его передвижениях, все еще находится на старых своих квартирах, быстрым маршем двинулся к Ившему. Он решил не задерживаться там и приказал пехоте и кавалерии пройти через Ившем, не останавливаясь, но прежде распорядился разрушить мост, а жителей города заставил уплатить двести фунтов — за тот восторг, с которым встречали они Уоллера. Сверх того король велел горожанам найти тысячу пар обуви для своих солдат, что и было ими вскорости исполнено. Вечером армия пришла в Бродуэй, где и заночевала, а ранним утром следующего дня она заняла высоты близ Чиппинг-Кемпдена. Там солдаты короля смогли наконец отдохнуть, с удовольствием обозревая пройденные ими места, ведь Уоллер остался далеко позади и ему еще предстояло пройти по скверным дорогам (а дороги в этой долине даже в ту пору года были воистину ужасными).

Между тем король отправил в Оксфорд полковника Филдинга (и, на всякий случай, еще нескольких гонцов, ведь места эти кишели неприятельскими лазутчиками, высылаемыми из Глостера, Тьюксбери и Садли-касла), чтобы сообщить лордам-членам Тайного совета о своем счастливом возвращении, а также о том, что эту ночь он намерен провести в Берфорде, а следующую — в Уитни, где, как он рассчитывает, его должна встретить вся пехота, с пушками и знаменами — что она и сделала с несказанной радостью. В четверг 20 июня, через семнадцать дней после того, как, находясь в отчаянном положении, он оставил Оксфорд, король, пройдя через множество опасностей и тяжких затруднений, до сих пор редко выпадавших на долю особ монаршего сана, вновь оказался во главе своей армии, от которой прежде был столь рискованным образом отделен. Никакую степень точности и обстоятельности в изложении подробностей этого странствия нельзя счесть чрезмерной, ведь они не только служили предметом радостных воспоминаний, но и убедительно доказывали благость Промысла Божьего, который спас короля, не позволив ему попасть в руки мятежников и как бы выхватив его, словно головешку, из пламени, а потому самое тщательное описание подобных событий, самый детальный рассказ о столь чудесном избавлении от всякого рода опасностей и угроз потомки наверняка прочтут с признательностью и не без удовольствия. Теперь король полагал себя способным не только встретить Уоллера, если тот двинется на него, но и самому выступить против неприятеля и даже преследовать его, если Уоллер захочет или попытается уклониться от решительного сражения.

Во время недолгого отсутствия короля оксфордский гарнизон не бездействовал. Весной, когда король готовился к кампании, для чего вывел гарнизоны из Ридинга, держать более слабые гарнизоны на еще меньшем расстоянии от Оксфорда сочли бесполезным. А потому гарнизону Борстел-хауса, стоявшего на границе Оксфордшира с Бекингемширом и считавшегося сильной крепостью, приказано было разрушить укрепления и фортификации и отступить на соединение с главной армией. Как только это было сделано, гарнизон Эйлсбери, которому приходилось испытывать на себе последствия столь неприятного соседства, поспешил занять Борстел-хаус; и расположившийся там неприятельский гарнизон, после того как король оставил Оксфорд, а армии Эссекса и Уоллера также покинули его окрестности, причинял этому городу едва ли не столько же беспокойства и почти с таким же успехом препятствовал доставке туда провианта, как это делала прежде любая из вражеских армий. Все это вызывало сильнейшее недовольство у жителей Оксфорда и его округи, а также громкие их жалобы лордам Тайного совета, и всякий раз использовалось как оправдание для неприсылки ими, вопреки распоряжениям лордов, требуемых людей на строительство укреплений (что было тогда самым важным делом) и на любые иные работы в городе. Когда же обе неприятельские армии, преследуя короля, отошли от Оксфорда так далеко, что опасаться в ближайшее время его осады уже не было разумных оснований, лорды решили поискать средств помочь беде и отвратить исходившую от Борстел-хауса угрозу. Побуждаемые полковником Гейджем, который вызвался овладеть Борстел-хаусом, они отдали под его начальство отряд пехоты из прежнего гарнизона крепости, при трех пушках, а также кавалерийский эскадрон из Оксфорда. На рассвете полковник подошел к Борстел-хаусу, быстро и без большого сопротивления захватил церковь и пристройки, а затем начал обстрел из орудий самой укрепленной усадьбы, защитники коей, не выдержав жестокого огня, вскоре пожелали вступить в переговоры. В итоге Борстел-хаус был сдан Гейджу вместе с боевыми припасами, одной пушкой (другой артиллерии там не было), а также изрядным количеством превосходного провианта и фуража. Гарнизон получил право свободного выхода с оружием и лошадьми — весьма мягкие условия для такой сильной крепости, взятие которой стоило потери одного младшего офицера и нескольких солдат. Полковник оставил в Борстел-хаусе гарнизон, и тот впоследствии не только защищал Оксфорд от разорительных набегов неприятеля, но и едва ли не полностью сам себя содержал — за счет контрибуций, взимаемых с Бекингемшира, а также богатой добычи, которую он нередко захватывал в непосредственной близости от Эйлсбери.

Между тем граф Эссекс, продвигавшийся медленно, с частыми остановками, и не встречавший на своем пути никаких препятствий и затруднений, вступил в Дорсетшир. Величайшая учтивость и всегдашняя благожелательность самого графа вместе с превосходной дисциплиной в его армии производили такое впечатление на местных жителей, что войска Эссекса — которые, пока он стоял под Оксфордом, заметно поредели и не только из-за потерь убитыми и ранеными в жестоких боях у Госфорд-бриджа, но и вследствие дезертирства многих солдат — теперь нисколько не уменьшились, а напротив, скорее даже выросли в числе. Невозможно себе представить, сколь громадное различие существовало между армиями Эссекса и Уоллера в их настроении, духе и образе действий, в их обращении с обывателями, а значит, и в том, как их встречал народ. Войска Уоллера держались гораздо грубее и вели себя куда более жестоко, чем люди Эссекса; к тому же народ всюду питал известную симпатию и даже почтение к графу, который всегда пользовался в Англии немалой популярностью, и не только благодаря памяти отца, но и по своим собственным достоинствам.

Придя в Бленфорд, Эссекс возымел сильное желание овладеть Уэймутом, но так, чтобы добиться цели, не отвлекая для этого свою армию, чего он твердо решил не делать. Уэймут, однако, лежал немного в стороне, и поворачивать туда Эссексу было не с руки. Годом ранее комендантом Уэймута назначили полковника Ашбурнема — он пользовался репутацией храброго воина и умелого командира — а чтобы освободить для него место, этой должности лишили сэра Антони Ашли Купера. Обиженный Купер оставил службу королю и, питая неукротимую ненависть к делу Его Величества, душой и