История Великого мятежа - Эдуард Гайд лорд Кларендон

телом предался Парламенту. Полковник же, имея много других хлопот, не позаботился как должно о завершении строительства укреплений, которые были теперь недостаточно сильны, чтобы остановить неприятельскую армию, но слишком сильны, чтобы сдавать Уэймут тотчас же по ее приближении. Я, впрочем, не стану распространяться об этой истории, так как впоследствии Ашбурнем настойчиво утверждал, что ее досконально рассмотрел военный совет, коему он представил соответствующий приказ принца Морица, гласивший, что поскольку город непригоден для обороны, то его коменданту, как только к Уэймуту подступит армия Эссекса, следует занять достаточно сильным гарнизоном Портлендский замок, а затем удалиться туда самому. Ашбурнем так и сделал, и военный совет снял с него все обвинения. Но хотя сам Ашбурнем был оправдан, его репутация погибла, так как многим казалось, что он слишком рано оставил город (пусть даже и собирался вернуться в Уэймут из Портленда). Но тут жители его взбунтовались в пользу Парламента и, когда Эссекс находился недалеко от города, выслали к нему депутатов. Граф явился туда (чего в противном случае не стал бы делать), разрешил гарнизону уйти с оружием к принцу Морицу и таким образом овладел Уэймутом. Оставив для его защиты достаточное число людей из округи, он без промедления продолжил свой марш к Лайму, откуда принц Мориц, с отрядом не менее чем в две с половиной тысячи кавалеристов и тысячи восьмисот пехотинцев, при первом же известии о потере Уэймута весьма поспешно отошел к Эксетеру (разместив прежде гарнизон из пятисот солдат в Уэреме) — что нанесло известный ущерб воинской репутации принца, ведь он так долго и с такими крупными силами стоял под этим жалким, плохо укрепленным городком, но так и не сумел его взять.

Как только король присоединился в Уитни к своей армии — которая насчитывала теперь целых пять с половиной тысяч человек пехоты и без малого четыре тысячи кавалеристов, с соответствующим парком артиллерии — он решил не содержать ее больше за счет верных ему земель, к тому времени слишком основательно опустошенных как своими, так и чужими, но перейти на территорию, занятую неприятелем. Уже на другой день он выступил к Бекингему, где предполагал остановиться и ждать Уоллера (о чьих передвижениях еще ничего не знал); из Бекингема же, если бы Уоллер так и не появился, Его Величество мог бы вторгнуться в графства Ассоциации, а затем повернуть на север, если бы известия оттуда убедили его в разумности такого шага. Находясь в Бекингеме, король пришел к выводу, что теперь он уж в состоянии дать бой неприятелю: его солдаты каждый день свозили в город обильные запасы провианта и вдобавок, внезапно появившись в краю, где их никто не ждал, могли перехватывать повозки с вином, табаком и бакалеей, которые во множестве шли в Ковентри и Уорвик из Лондона, где дороги через эти места по-прежнему считали безопасными. В Бекингеме же очень радовались всей этой добыче. Но тут король столкнулся с нежданными неприятностями — новым следствием недовольства и раздоров, царивших в его собственной армии. Уилмот, как и прежде, мрачный, упрямый и капризный, с каждым днем вел себя все более дерзко, а в злобной своей вражде к лорду Дигби и хранителю свитков дошел до того, что стал уговаривать многих офицеров, главным образом — кавалеристов, во всем ему послушных, составить петицию к королю с требованием исключить названных особ из Военного совета и запретить им присутствовать на его заседаниях, — и офицеры обещали это сделать.

Уоллер между тем по-прежнему стоял в Вустершире, и теперь нужно было решить, что следует предпринять королю. Одни предлагали ему немедленно двинуться в графства Восточной ассоциации, другие — не теряя времени, идти на соединение с принцем Морицем. Уилмот же категорически заявил, что поскольку оба парламентских полководца и их войска находятся вдали от Лондона, Его Величеству следует предпринять стремительный марш на столицу, дабы выяснить, каковы истинные настроения Сити; когда же армия достигнет Сент-Олбанса, король должен будет оправить Парламенту и Сити милостивое послание, которое наверняка возымеет действие. Подобный план, заключил Уилмот, как если бы знал это заранее, одобрит армия. Столь сумасбродное предложение, как и обстоятельства, при которых оно было сделано (ведь сам Уилмот никогда прежде не заговаривал с королем ни о чем подобном) крайне встревожили Его Величество, но категорически его отвергнуть король не посчитал уместным, дабы не доводить дело до подачи петиции (а о том, что офицеры ее составляют, он уже знал). Напротив, он распорядился подготовить соответствующее послание, а затем представить его, вместе с планом похода на Лондон, на обсуждение членам Тайного совета в Оксфорде, дабы узнать их мнение по столь важным вопросам. С этой целью в Оксфорд были отправлены лорд Дигби и хранитель свитков; возвратившись два дня спустя, они сообщили, что ни послания, ни похода лорды не одобрили. Впрочем, вся эта интрига прекратилась сама собой, когда было получено достоверное известие, что Уоллер оставил Вустершир и теперь стремительно приближается, желая дать бой Его Величеству, — после чего у военного совета появились другие предметы для обсуждения.

После того, как король своим стремительным маршем к Вустеру и обратно столь искусно ввел его в заблуждение и уклонился от встречи с ним, Уоллер, вовремя об этом не извещенный и ни о чем не догадывавшийся, посчитал бессмысленным утомлять армию долгими маршами в надежде настигнуть короля, и привел все свое войско к стенам Вустера, дабы грозным его видом устрашить этот город, который годом ранее бросил дерзкий вызов его могуществу, хотя едва ли был тогда способен ему противостоять. Но он быстро понял, что ничего здесь не добьется, и двинулся к Глостеру, но прежде послал приказ полковнику Масси дать ему людей из глостерского гарнизона. Масси — креатура Эссекса — отказался это сделать, после чего Уоллер направился в Уорвикшир и назначил общий сбор войск на поле близ Кайнтона, где состоялась первая битва этой войны. Там он получил подкрепление из Уорвика и Ковентри — семь эскадронов кавалерии и шестьсот человек пехоты при одиннадцати пушках. Усилившись таким образом, Уоллер смело пошел на короля, а Его Величество, известясь об этом и желая поскорее встретить неприятеля, выступил со всей своей армией к Бракли, когда Уоллер был уже неподалеку от Бенбери. Прошло немного времени, и уже во второй половине дня, когда после дождливого утра ярко засияло солнце, армии противников оказались в виду друг друга, причем обе они стремились занять один и тот же выгодный участок местности. Уоллер находился к нему ближе — королю еще нужно