Трагедия войны. Гуманитарное измерение вооруженных конфликтов XX века - Коллектив авторов

Эвакуированных встречали какие-то официальные люди. На станции было много крестьян на подводах. Они должны были развозить всех к месту назначения. Нам предложили поехать в Бутурлино[1421], районный центр. Мы согласились. Нам было все равно куда ехать. Сели в большую телегу, устланную соломой. Познакомились с возчиком. Это был колхозник Кулагин Николай Иванович. Он расспрашивал нас, откуда мы, как добирались. Видит, что мы едем почти голые, без вещей – ни мешка, ни чемодана. Только то, что на нас было. Видно, пожалел нас очень и предложил ехать к нему в село Крутец [1422], колхоз «Быстрый». Кулагин нам рассказал, что у него жена Клавдия и двое детей – Лена и Валя, – а он сам тракторист и сразу возьмет брата Алика водовозом к трактору. А меня он устроит подвозить на лошади продукты для трактористов. Обнадежил он нас, что мы будем сыты, что нам дадут отдельный дом (хату) у леса, где расположены конный двор и стоянка тракторов. Мы приняли его предложение. В Бутурлино нас встретили работники райисполкома, райкома партии (большевиков) и работники военкомата. На площади собралось очень много людей, и все на подводах. Нам повезло, что новый знакомый Николай Иванович Кулагин не оставлял нас, а сам пошел в райком и попросил направить нас к нему. Взяли нас на учет, всех переписали, и мы уехали. Расстояние от Бутурлино до села Крутец километров 302. Лошадь была хорошая, дорога сухая грунтовая, пыльная. Вокруг леса – большие, густые дубовые и березовые. Кулагин нас в дороге кормил нарезанными кусками мяса с домашним подовым черным хлебом. Ночью уже к часам 12 мы приехали в село. Дом Кулагина находился на улице в колхозе «Быстрый». Улица называлась «порядок». Нас встретила его жена Клавдия. Кулагины были староверы. В доме идеальная чистота. Сразу же предложили принять баню. Она находилась в метрах 50 от дома. Затопили ночью, и через два часа мы начали мыться впервые в жизни в деревенской бане. Чаны с водой, щелочная вода, мыло хозяйственное – огромные куски, – веники березовые. Николай помог нам, мужчинам, а затем и мама с Клавдией мылись. Вернулись в дом, а там койки с постельным бельем – белизна такая, как в хорошей гостинице. Но раньше, чем лечь спать, мы сели за стол. На столе стояли две красивые большие керосиновые лампы. Еда – картошка, сметана, творог, масло, суп, мясо и квас. Ели немного, так как были очень усталые. Легли спать и встали, помню, как сейчас, в 4 часа после обеда. Кулагин уже приготовил дом, который нам обещал еще по дороге в Бутурлино. Но пока стены не были побелены, т. е. печь и стены, они нас не поселяли в эту хату. В дом к Кулагиным приходили соседи-староверы и знакомились с нами. В Крутец прибыло еще несколько семей из Лудзы: Юдл Лоткин с женой Геней и сестрой Рахелью. Их тоже поселили отдельно недалеко от нас. Был такой эпизод. Я вышел на улицу, меня позвали к одному из домов, где сидели на лавочке человек 5–6 местных жителей. Я подошел, они стали меня оглядывать, рассматривать и спросил: «Ты кувырканный?» (т. е. эвакуированный). Говорят, что приехали «явреи», а какие они, мы их никогда не видывали. Говорят, что «они – явреи, с волосами на руках и ногах, бороды и рога у всех» Я ответил: «Да, я еврей из Латвии».

Они переглянулись и между собой громко разговорились, смеялись, начали меня щупать, смотреть. Наконец сказали: «Смотрите, они ведь как мы, такие же люди, без рогов и волос». Вот в такие места мы попали. [1423]

Итак, 10 июля 1941 г[ода] мы сделали новоселье на краю села Крутец в домике № 18 на улице «5-й порядок». Рядом были огромный лес, свинарник, конный двор, огромный бетонированный погреб с разными корнеплодами. Домик деревянный, с большим навесом впереди, крыша соломенная, внутри дома одна большая комната с большой русской печкой и огромной на печи лежанкой и металлической чугункой для обогрева в зимнее время. Три окна, деревянный дощатый пол. Внутри комнаты уже стояли большой стол на деревянных козлах, большой широкий топчан. Это была наша кровать. Вокруг стола – две деревянные скамейки и две длинные доски, тоже на козлах. В углу комнаты между двумя окнами висели икона с изображением женщины с ребенком на руках (потом я узнал – Богородицы) и лампада под иконой с двумя полотенцами. Мама икону убрала.

В колхозе

Николай Кулагин принес мне и Алику лапти с портянками из мешковины. Показал, как нужно их надевать и заплетать эти портянки с веревками до колена. Мы надели лапти и впервые поехали в поле на уборку сена. Мама и папа остались дома. В поле Кулагин показал участок, где нужно грабить граблями сено и делать копны. Это мы с братом сделали хорошо. Кулагин нас накормил мясом с картошкой, солеными огурцами и хлебом. Домой приехали на закате солнца, загорелые и усталые. Мама уже приготовила печеную картошку и кринку молока. Мы поели и легли спать. Мы с братом залезли на печку-лежанку. Постелили солому. Клавдия нам принесла простыни из мешковины. Утром нас разбудил бригадир полевой бригады Тарасов и принес нам молока и горячую картошку.

Брату бригадир дал лошадь и телегу с бочкой и сказал, что он будет возить воду к тракторам, а также горючее. Лошадь по кличке Король – ленивая, спокойная. Моего коня звали Металл. Он был очень быстрый, молодой, Тарасов дал мне конные грабли и отправил в поле – подгребать сено после косилки. За один день работы с утра до 10 вечера нам начисляли 2,5 трудодня. Мы считались механизированной конной бригадой. Я на 4-5-й день пребывания в колхозе стал «отличным» колхозником. Бригадир Тарасов выписал на меня и брата на всю семью 4 литра меда, 30 кг ржаной муки и 15 кг пшеницы, 50 кг картошки и тушу баранины. Я и брат привезли на своих лошадках из колхозной кладовой эти продукты. Мама и папа обрадовались, сделали хороший ужин, а уже на следующий день мы уже нормально обедали. Была большая проблема с одеждой и постельным бельем. Но эта проблема тоже была решена. Нам из сельпо, т. е. сельской кооперации, выделили за счет колхоза солому, вату и хлопчатый материал. Мама сшила матрасы и подушки, наполнила их соломой. Одеяло нам дала Клавдия. Так мы стали «имущими». Мы с братом работали каждый день и хорошо зарабатывали.

Папе, долгие годы работавшему наборщиком в типографии, маме, знавшей только домашние работы, трудно пришлось на полевых работах. Папа работал на току