Не имеющий известности - Михаил Борисович Бару

бежал из России в Швецию, потом из Швеции перебрался в Польшу, поступил на военную службу к польскому королю и уже в составе войска Стефана Батория дошел до Острова. Поляки его после взятия Острова забрали с собой под стены Пскова* и через восемь дней четвертовали. Лучше, конечно, не произносить здесь банального «От судьбы не уйдешь», памятуя о четвертовании, но как удержаться…

*Из-под стен Пскова Пиотровский писал в Польшу в конце декабря: «В Острове наших убивают, большие огорчения причиняют нашим…»

54

…запас пороха… – Археологи время от времени копают на территории крепости и вокруг нее, но так, чтобы найти сапог Стефана Батория, или хотя бы его шпору, или его записную книжку, или мушкет с гравировкой «От литовских товарищей по оружию на недобрую память», – этого нет. Находят металлические наконечники стрел, подставки для кремневых ружей, каменные и чугунные ядра, свинцовые пули, малые и большие щипцы для их отливки, позеленевшие медные пуговицы и нательные крестики. Нашли даже керамический свисток то ли XIV, то ли XVI века, но кто из него свистел и кому…

55

…кормились они огородами. – Огороды, правда, у всех были разные. У осадного головы Микиты Скудина если квадратные сажени XVI века перевести на наши сотки, то выходило чуть больше двадцати двух, а огород дьячка Никольской церкви Григория Константинова немногим больше одной сотки. Пушкари тоже имели разные огороды. Пушкарь Макоша Хлоптун обрабатывал огород площадью почти в 70 соток и ни в чем себе не отказывал, а пушкарь Ортюша Онтуфьев имел всего две с лишним сотки. За каждый огород платился оброк, пропорциональный обрабатываемой площади, и только огород старцев, живущих в городской богадельне, этим налогом не облагался. К примеру, Макоша Хлоптун платил за свой огромный огород, похожий на колхозное поле, 10 алтын, или 30 копеек, оброку, а Ортюша Онтуфьев за свои две сотки – всего один алтын, или три копейки, против которых даже наши три рубля как плотник супротив столяра.

56

…двадцать пять железных ложек. – Что уж они там делали этими ложками, я не знаю. Могли свинец разливать в пулелейки, а могли и раскаленные железные ядра вкладывать в пищали.

57

Чеснок здесь не тот, который едят или сажают под зиму, а тот, который противоконное заграждение – маленькое, острое, ранящее лошадиные ноги.

58

Исай Иванович Дубровской не просто так стал островским воеводой – он этого места добивался и даже писал челобитную Алексею Михайловичу. В докладной выписке по челобитной Дубровского о назначении его воеводой в Остров было сказано:

«И великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичу, всея Великия, и Малыя, и Белыя России самодержцу, бил челом пусторжевец Исай Дубровской, чтоб великий государь пожаловал за службы, и за полонное терпение, и за кровь родимцев его, велел ему быть на своей государевой службе во псковском пригороде в Острове на Осипово место Неелова, как ему, великому государю, Бог известит.

А в розборных книгах розбору боярина и воеводы князя Ивана Ондреевича Хованского с товарыщи 174-го году написано: пусторжевец Исай Иванов сын Дубровской, в поместье за ним крестьянских и бобылских 17 дворов, и те дворы позжены и посечены, а иные розбрелись и кормятся по чюжим дворам, и с того поместья служит он з детьми сам-четверть, а на воеводстве и на приказе нигде не бывал; окладчики про него сказали, что он за старостью от государевы службы отставлен и с него взят даточной с приверсткою. А в пусторжевском в подлинном списку нынешняго 175-го году написано: выбор, помесной оклад на службы с придачами 700 чети, Исай Иванов сын Дубровской». На обороте этой бумаги две записи. Одна «Справил Федка Левонтьев», а вторая «175-го июня 26 великий государь пожаловал за ево Исаевы службы и за полонное терпение, велел ево в Остров отпустить и наказ и о росписке свою государеву грамоту ему дать».

Вот так начнешь разбирать историю маленького Острова, который и не на всякой карте можно увидеть, а внутри нее обнаружится многовековая история небольшой крепости, а внутри крепости уж совсем крошечная история Исая Ивановича Дубровского, которого царь пожаловал должностью воеводы, а внутри этой истории и полонное терпение, и кровь родимцев, и разоренное поместье, и семнадцать сожженных и посеченных крестьянских и бобыльских дворов, и трое детей, и отставка, в которую не уйдешь, прежде чем не отдашь в армию вместо себя крепостного, да еще и приплатишь…

59

История сохранила нам имя подьячего – его звали Роман Шейкинской.

60

…66 рублей 66½ копейки. – Не будем относить ½ копейки к скупости правительства, которое высчитывало жалованье своих служащих с такой точностью. В те времена целую курицу можно было купить за копейку, в крайнем случае за две, а пуд ржаной муки стоил восемь копеек.

61

…тридцать семь человек. – Из этих тридцати семи детей дворян и чиновников пятеро, детей купцов – семнадцать, детей мещан – пятнадцать. Все они были не младше пяти и не старше двенадцати лет. Пятилетних и шестилетних было по двое. Семилетних шестеро, восьмилетних девять, девятилетних четверо, десятилетних десять, одиннадцати– и двенадцатилетних по двое.

62

…поменяли лошадей на свежих… – К обеду и к перемене лошадей готовились заранее. Прислана в Остров была бумага, по которой нужно было приготовить 81 лошадь под экипаж царя и его свиты и список продуктов для обеда. В этом списке были: «говядины 2 пуда, телят – 1, баранов – 1 (где можно найти), провесных окороков – 1, копченых – 1, шпеку – 5 фунтов, поросят – 1, индеек – 2, кур русских – 4 пары, цыплят – 10 пар, рыбы живой какой только можно будет достать, и каких бы званиев не было, блюда на два. Разных кореньев и зелени, какой только можно где достать, разных сортов и каких бы званиев не было, или где что в урожай быть может. Муки крупитчатой лучшей 30 фунтов, муки ситной – 1 пуд (а где можно хлеб, ситной муки не надобно будет). Масла свежего лучшего – 10 фунтов, русского – 5 фунтов, яиц свежих – 100 штук, дрожжей, где можно достать будет. Круп гречневых ¼ четверика, соли – 1 фунт,