Единственные - Ольга Вечная

он, привыкла за какую-то неделю. Привыкла так, что начинаю кусать губы и внутри все сжимается. Надо не показывать, что рада. По крайней мере, так сильно. Пришел, ну и что? Этого давно уже слишком мало.

Тем не менее в прихожую бежим с Газировкой наперегонки. Открываю замок, распахиваю дверь… Стоит. Уставший после дежурства, небритый. Мягко улыбается, протягивает пакет с продуктами и очередной букет.

— Спасибо. Илья, достаточно цветов, мне их ставить некуда. А что в пакете? — Заглядываем с Газзи.

— Хотел купить что-нибудь готовое, но потом решил, что ты не откажешься напечь блинов.

— О, с семгой! Супер, сейчас сделаю, — улыбаюсь я. — Ты проходи, я уже погуляла с Газировкой.

— Да? Ладно. — Он разувается и идет мыть руки. — Я ненадолго, Полин. В десять нужно няню отпустить: у нее сегодня выходной.

— Да, я помню. Мия скоро должна Нину привести, так что.

— Поехали с нами на дачу? — предлагает Илья, остановившись на пороге кухни. — Бери с собой Нину. Газзи побегает по участку, пока посадки не начались. Родители будут рады, они по тебе скучают.

Я быстро опускаю глаза. Каждый раз, когда думаю о Ветровых, чувствую укол в сердце. Они были моей семьей много лет. Мия не знает, как это, но я стараюсь показать Нине на своем примере. Показать все то, чему научилась у Виктории Юрьевны.

Достаю из шкафа миску, ополаскиваю яйца под краном, разбиваю.

— Боюсь, Мия будет против того, чтобы я вывозила Нину из города. Извини.

— Давай переиграем, не проблема. Может, в парк? Погода классная.

— Я… прости. Я. — Замираю у плиты.

— Можем в другой раз, ничего страшного. — Илья подходит и обнимает со спины. Наклоняется и целует в щеку. Его кожа едва уловимо пахнет туалетной водой и свежестью после душа. — Не все сразу. Я спешу, согласен. — Он целует снова.

Мое сердце разрывается. На крошечные кусочки. Вот каждый раз так с ним! Ну как, как можно от такого отказаться? Зажмуриваюсь.

— Улыбнись, пожалуйста. — Он снова легонько меня целует. А потом еще раз и еще, пока улыбка невольно не растягивает мои губы. — Вот так. Я люблю, когда ты улыбаешься.

— Щекотно. Ты много делаешь на этой неделе для того, чтобы я улыбалась, — отвечаю нейтрально и возвращаюсь к готовке.

Илья неохотно отстраняется и садится на стул. Завтра будет неделя, как мы занимались любовью. Он не настаивает, но смотрит всегда. Смотрит так, словно ждет малейшего сигнала с моей стороны.

— Кофе ты же будешь? — спрашиваю.

— Да, пожалуйста.

— Вчера вечером ко мне Пауль приезжал, — перевожу я тему. — Мы болтали в его машине часа два или три.

— Сам приезжал?

— С приятелем. Не спортсменом.

— Зачем? — интересуется Илья.

— Предлагал покататься по ночному городу, — усмехаюсь. — Алиса меня не простит, если узнает! Пауль ей очень понравился. Не понимаю, почему он не поехал к ней.

— Ты очень сексуальна, это бросается в глаза, — говорит Илья с улыбкой, будто и вовсе не ревнует меня к ночному гостю.

— Как же бросается? На работе я в костюме, дома — в пижаме. — Смотрю на себя.

— Один твой взгляд чего стоит. И сколько обещает, — продолжает Илья, и кожу начинает покалывать. Потом он произносит строже: — Так а чего хотел-то спортсмен? Не обидел?

— Нет, он хороший. Приключений хотел. — Окунаю черпачок в жидкое тесто. — Я ему прочитала лекцию о том, как следует заботиться о больной ноге. Он растрогался. Позвал замуж, — смеюсь.

— Полина, — укоризненно улыбается Илья. — Вскружила мальчишке голову. Как тебе не стыдно?

— Не ревнуешь?

— Даже когда тебе было восемнадцать, ты предпочитала мужчин постарше. Что тебе с ним делать?

Пожимаю плечами. Должность проклятую занимает он, а проклятие безбрачия, похоже, лежит на мне.

Первый блин готов. Он у меня совсем не комом, а очень даже симпатичный, в отличие от тех, что я, образно выражаясь, пеку в своей личной жизни. Раз за разом.

— Точно не хочешь с нами на дачу? — спрашивает Илья. Смотрит на меня внимательно.

Опять пожимаю плечами и качаю головой. Попробуй догадайся, Ветров, по такому вот ответу. Он склоняет голову набок, глубоко задумавшись. Дальше мы завтракаем, обсуждая его веселенькое дежурство. Майские праздники только начинаются — удачи нам, травматологам.

— Эти шампуры… — говорит Илья. — Пока вытаскивал, аж жареного мяса захотелось.

Шутит, и я смеюсь, а он смотрит, как смеюсь. Любуется, и меня это смущает. Потом он обувается в прихожей. Я поглядываю на часы — Мия вот-вот должна привести Нину.

Напоследок Илья снова подходит, наклоняется и легонько касается моих губ своими.

— Если передумаешь, только позвони.

Он обхватывает мое лицо руками, и я в ответ делаю так же. Глажу его колючие щеки.

— Мы такие идиоты, — говорю тихо.

Непонятно, кто кому сделал больнее в прошлом, а мы цепляемся за хорошее. Из последних сил. Завалили свой брак, а сейчас завтракаем и смеемся. И что дальше будет — совершенно непонятно. Где силы найти на это все? Где найти в себе силы.

Илья снова наклоняется и целует. Мне кажется, в нем у кипит так много эмоций, но он упорно их сдерживает. Все же изменился. Не такой, как был раньше. Еще более закрытый, непонятный. При этом упорно ездит каждый день, букеты эти таскает, а что на душе — не рассказывает. Будто не доверяет. Но ездит же. Каждый день. И целует снова и снова, нежно, трепетно.

Нас прерывает звонок в дверь. Долго мне еще будут сниться выпученные глаза Мии. Шок на ее лице нужно видеть, когда сестра заходит в квартиру и обнаруживает Ветрова. Тот спокойно здоровается с ней и Ниной, после чего спускается по лестнице, не дожидаясь лифта. Он сейчас живет по строгому расписанию и не может позволить себе задерживаться.