Дитя чумного края - Натали Абражевич

class="p1">Весь лагерь спал. Лишь караульные несли дозор, до рези в глазах всмаривались в становящуюся гуще темноту, пытались разобрать хоть что-то в ее зыбком мареве, пока остатки света позволяли.

В абсолютной тишине этой глухой и мрачной ночи Йер проснулась за мгновенье до того, как твердая широкая ладонь легла ей на лицо, зажала рот.

Духи знают, что заставило ее проснуться: может быть, почти неразличимая в звенящей тиши поступь, потонувшая в плешивых шкурах на полу, быть может, взгляд, невыносимо пристальный, какой она не видела но ощущала кожей, а быть может едва слышное дыхание, что просочилось в стылый воздух чародейского шатра с призрачным эхом сквозняка.

Йер вздрогнула, перепугалась — до зашедшегося сердца, ухнувшего вниз, до вьедливого копошения червей в кишках, каким казался охвативший ужас, но еще мгновение спустя ей стало ясно: это Йергерт. Она различила запах его кожи, холода промозглой, зимней уже ночи, искр из походного костра, металла, меха и еще тоскливо-терпкую и ностальгичную щекочущую ноту — табака.

В непроницаемо густом мраке шатра Йер не могла его увидеть, только смутно различала силуэт, но и сама не знала, не игра ли то воображения. Она старалась совладать с собой и уж почти зажгла магический светляк, когда он вдруг склонился к ней настолько близко, что встопорщенные со сна волосы дрожали от дыхания, и шикнул. Может, палец прижимал к губам — во тьме не разобрать.

— Вставай и собирайся, мы выходим, — еле слышно прошептал он в ухо.

Йер еще не отошла — ни от испуга, ни от пробуждения. Виски пульсировали кровью, склизко отвратительное чувство в глубине кишок сменилось ощущением лиесских слизняков, исползавших живот.

Она нахмурилась и ожидала пояснений, будто он мог разглядеть вопрос в ее глазах. Опомнившись, она кивнула, и тогда лишь он с сомнением убрал ладонь и отстранился.

— Куда именно выходим? — выдохнула Йер почти беззвучно — ее голос словно именно для этого был создан: отойди на шаг — не разберешь и звука.

— В бой. Где твой доспех? Я заберу, оденешься потом.

Йер будто онемела, но кивнула в сторону мешка. Опомнившись, вложила горловину в ощупью отысканную руку.

Ей сказали загодя, что создали отряд, в каком ей командиром — Йергерт. Не сказали для чего и что ей в том отряде делать, но предупредили, чтобы подчинялась безо всяких возражений. Йер тогда еще подумала: какая глупость, он же пьет, как проклятый, и вовсе не способен повести кого-нибудь сейчас.

И вдруг ей стало ясно: он него не пахло перегаром.

Она ясно помнила, как он шатался по углам, не выпуская горлышко бутыли, как блевал и нес пьяную чушь, в какую она не могла или же не хотела верить, и теперь отчетливо осознавала: он ведет себя сейчас совсем не так.

— Никого не разбуди, — шепнул он напоследок и убрался из палатки, волоча мешок, чтоб тот не звякнул.

Она догнала его едва ли парой минут позже, на ходу застегивая гамбезон и стягивая волосы в привычный рыбий хвост.

— А остальные?

— Будут. Забирай мешок и жди у коновязи.

Он исчез в густом и плотном мраке за несчастные пару шагов — луну совсем закрыли тучи, толком было ничего не разглядеть. Лишь пара редких факелов горела тут и там. Йер потащилась к коновязи почти ощупью.

Отряд собрался мрачный и невыспавшийся, но настроенный серьезно. Ничего не понимали и коней заседлывали полуощупью, угрюмо — те не понимали, для чего их беспокоят в этот час, тревожно фыркали, мотали головами и сжимали челюсти, мешая сунуть трензеля.

Йергерт каждому раздал паек и флягу, и отряд покинул лагерь, только обменявшись с караульными парой кивков. Те прошептали вслед “Хранят вас Духи”, и лишь треск ночного инея знаменовал их путь.

Когда урочище осталось позади, внизу и за ветвями, Йергерт разрешил зажечь огни — Йер с облегчением пустила добрых два десятка светлячков. Сделалось хуже: свет слепил, еще сильней сгустилась тьма, объявшая отряд, почти что осязаемая — оставалось лишь гадать, что в ней скрывалось.

Лишь теперь стало понятно, кто в отряде: множество мужчин, каких Йер никогда не знала лично, но какие примелькались ей за время жизни в лагере, да женщина немолодая, угловатая, массивная и мало от мужчины отличающаяся — колдунья.

В свете колдовских огней их лица превращались в черепа — белесые, туго обтянутые кожей, неживые.

Йергерт ехал во главе — на фоне даже этой чародейки он казался щуплым и нелепо молодым. Он то и дело бросал взгляд на небо, но сгустившиеся тучи уж не расступались, и еле заметное пятно луны едва ли можно было отыскать. Плохая ночь — чернильная, густая и глухая, не годящаяся для поездок.

Йер узнала, по какой дороге они едут — той, что к тракту. Она поднималась из оврага, снова круто опускалась вниз, вилась мимо болотины и поднималась к самому мощению.

Чуть-чуть не доезжая до него, они остановились, и по хмурой собранности Йергерта Йерсена мигом поняла: хорошего их ничего не ждет.

— Мы едем к переправе, — сказал он, заставив развернуться скакуна. Казалось, эхо низких отзвуков расходится вокруг. — Приказ был ехать скрытно, без огней, но мы не доберемся в такой темноте. Оставьте пару, сделайте бледнее — только чтобы лошади не спотыкались — и молитесь, чтоб нас не заметили.

— Зачем нам к переправе?

— Я скажу на месте. Так приказано.

Все переглядывались и мрачнели лишь сильней, но слова не сказали.

Отряд двинулся по тракту. Стук подков казался слишком громким, Йергерт то и дело проверял огни и и хмурился. Путь проходил в молчании.

Порой из леса по другую сторону летели звуки: птица била крыльями, садясь на ветку с громким треском, где-то вдалеке пел лось, а стадо кабанов невыносимо шумно терлось о стволы и продиралось сквозь подлсок — тихое похрюкивание сменилось вдруг ожесточенным ревом. Как-то раз едва не на обочине взвыл волк — внезапно до того, что всадники перепугались чуть ли не сильней коней — те понесли, и даже когда удалось их усмирить, продолжили тревожно прясть ушами и храпеть.

Йер лишь теперь заметила, насколько тише к северу от тракта — там, где ухал вниз крутой обрыв, усиленный подпорной стенкой. За густой и непроглядной чернотой внизу скрывалась топь, рождающая вязкие туманы.

Путь до переправы занял с час — невыносимо долгий и мучительный, исполненный тревоги. В деревеньке на развилке они бросили коней мальчишке-полубрату и взвалили на спины мешки с броней

— Ну и куда нам дальше? — хмуро уточнила чародейка.

Йергерт все смотрел на небо, но луна не