Дитя чумного края - Натали Абражевич

— Спустите лодку, — выдернул ее из мыслей Йергерт.

Он раздвинул плотные кусты и обнажил суденышко — корытце с веслами. Рыбацкое, должно быть, с низкими краями и отполированными деревяшками боков. В нее бы поместилось трое-четверо.

— Переправляемся по группам. Грести тихо, чтоб ни плеска, ни удара. На той стороне стоянка.

Не сказать, чтоб это стало для кого-то удивительным: давно уж сложно было не начать подозревать, но миг, когда все стало явью, все равно обескуражил.

Тишина стояла мертвенная, лишь река журчала да стучало мельничное колесо. Все двадцать человек у берега осознавали, что их ждет.

— Что нужно будет сделать? — Глухо уточнила чародейка.

— Ждать начала боя.

Йергерт не смотрел на них.

— А после?

— Перебить всех командиров, знаменосцев. Если сможем — больше.

Все обдумывали это.

Гарнизона замка в точности никто не знал. Должно быть, дело было к тысяче — сюда стеклось немало еретических ублюдков, верящих, что Линденау нужно удержать любой ценой. И даже если лучники все будут заняты стрельбой, а конница увязнет в битве с Орденом… Даже тогда еретикам с лихвой достанет войск, чтоб вырезать один докучливый отряд.

Едва ли кто-то ожидал их возвращения: под Линденау вера в лучшее — первейший признак дурака.

— Поэтому молчал? — спросил один из рыцарей. — Боялся, убежим, если сболтнешь пораньше?

— Потому что приказали, — резко поднял глаза Йергерт. — Лезьте в лодку.

Все неловко переглядывались, пока хмурая колдунья не харкнула под ноги, не бросила мешок к корме и не шагнула через борт. Она с заметным вызовом уставилась на остальных.

Тот самый рыцарь, что до этого задал вопрос, небрежно уронил мешок под ноги.

— А вот хер! Идите-ка вы сами. Ладно сдохнуть в битве, с честью и с мечом в руках, но так? Ползти, как крыса, со спины, чтобы потом, как крыса же, и умереть? Нет уж, спасибо. Нахер!

— Хочешь дезертировать?

— Хочу в нормальный бой. А не вот в это вот говно.

— Лезь в лодку. Или умри здесь, — отрезал Йергерт.

Он коснулся рукояти — ясно было, что шутить он не настроен.

— Ну и ну… — чуть усмехнулся рыцарь и демонстративно его осмотрел.

И вдруг пустился со всех ног бежать.

Йергерт рванулся следом, но Йер ухватила его за рукав и удержала.

Рыцарь все учел: им некогда за ним гоняться и ловить, да и шуметь нельзя. Не выстрелят — шли, сняв все тетивы. И Орден не узнает: приползет потом и скажет: чудом выжил — кто оспорит?

Рыцарь все учел. Помимо одного.

И потому, как только ветви заслонили его силуэт, он вспыхнул — быстро, точно щепка, — и почти мгновенно разлетелся черным пеплом. Прежде, чем смог закричать. Лишь кости глухо шлепнулись на листья, да стальные пряжки звякнули по обнажившимся в пламени мечу.

Йер медленно сглотнула, опустила руку и сдержалась, чтоб не помассировать ее — заклинившие, пальцы не хотели разгибаться. Она постаралась не заметить взгляды.

Уж что-что, а наказание для дезертиров она уяснила навсегда.

* * *

Выше по течению вдруг завопила шилохвость — кряканье со скрипом и мяуканьем. Трель стихла — снова проступило тихое журчание реки и шелест камыша, но следом утка завопила снова.

Йергерт осторожно подошел к воде и вдруг почти идеально повторил ее скрипучий крик — но ниже и совсем чуть-чуть неловко. А затем взглянул на подобравшихся членов отряда и кивнул: настало время выступать.

Они прождали долго — и позавтракали, и округу осмотрели. Отыскали место, чтоб подняться от реки, и полосу кустов, какие скроют их путь к полю боя. Кто-то даже начинал бурчать на холодрыгу и пошучивать, как будто позабыв, зачем они явились:

— Как хотите, а я в сапоги нассал, чтобы теплее было!

Ни смешка в ответ брат-рыцарь не дождался.

Первые часы на этом берегу Йер провела, как будто оглушенная — настолько сложно было осознать, что в этот миг они под носом у еретиков, и что, скорее всего, это их последний раз. Она пыталась как-то уместить в пустой и бестолковой голове, что вечером уже не поглядит на сумерки без всякого заката, что не ступит в стылый и сырой шатер, чтобы лечь спать, не будет у костра ждать миску и вдыхать густой и вкусный аромат колбасок, смальца и капусты.

Она вроде знала, что отправили их умирать, но не способна была это осознать. И даже поднимаясь и идя за всеми, она будто все еще не понимала, что сейчас начнется бой.

День в самом деле так и не рассвел. Висела хмарь — одна спускалась с неба, а другая ползала от реки, и только в середине, на холмах, еще осталась полоса, в какой хоть что-то можно было разглядеть.

Они поднялись, как сказала чародейка, на всех четырех костях, цеплялись за кусты, чтоб оползающий под ними грунт не утянул обратно вниз. Преодолев подъем, никто не поднимался в полный рост — нырнули в густо спутанные плотные кусты и поползли на четвереньках среди веток, силясь поберечь лицо.

Разок Йер глянула в просвет — на противоположном берегу стояла Армия. Не просто войско, не отчаянное ополчение, а настоящая пугающая сила, одним видом выбивающая из груди смятенный дух.

Она не знала, как еретики могли смотреть на эту силу и решаться противостоять ей, как они шли в бой, когда столь грозный враг шел против них.

В конце концов отряд добрался до конца кустарниковой поросли и затаился. Йер не видела пока еретиков, но видела, как рыцари снимают луки из-за спин, готовятся.

— Все строятся, — шепнул один из них.

— Вон там командующий на пригорке.

— Сука, далеко…

— Ищите остальных, — распорядился Йергерт. — Если надо будет, подберемся ближе. Как начнется бой, всем будет не до нас.

— Еще вон знамя. Это Ле́меттена! Эти суки, стало быть, тут окопались, как мы выкурили их из той проклятой крепостишки…

— А на том холме вон конница, как в прошлый раз.

— До этих точно не достанем, это ж противоположный край. А если эти суки снова понесутся, наши снова захлебнутся на мосту, как в прошлый раз.

Угрюмый Йергерт тронул чародеек.

— Ну а вы?

Вторая в раздражении сцепила зубы, пожевала губы, но в конце концов качнула головой. Йер спешно повторила.

Йергерт сидел мрачный, как предгрозовая туча, мерил взглядом выбеленные известняком холмы через туман, косился на тот берег, где он размывал контуры армии. До боя оставалось всего ничего.

— Бери-ка половину, Швайгер, и идите вон в ту рощу, — вдруг распорядился он. — Условный знак — магический светляк