Несчастные Романовы - Анна Михайловна Пейчева

Кнеллера. Это было необычайной честью, «главный художник Короны» не стал бы тратить свое драгоценное время на какую-нибудь хористку. Он писал королей и герцогинь, а также знаменитостей уровня Исаака Ньютона и Александра Поупа.

В мастерской Кнеллера Летиция заметила неоконченный портрет высокого черноволосого красавца в рыцарских латах и горностаевой мантии. Актриса весьма им заинтересовалась. С тех самых пор Летиция никак не могла выбросить этого рыцаря из головы, и вот сегодня ее герой будет здесь, в зрительном зале! Удачным ли получится спектакль?

Увы, все пошло не так с первой же минуты. В театр явился не рыцарь в мантии, а работяга в замызганном матросском костюме. Его сопровождала орава весельчаков, совсем не похожих на изысканных британских придворных. Кто-то из публики узнал русского царя со свитой. Народ зашевелился, забыл про пьесу, и остаток вечера Летиция обращалась к спинам зрителей. Похоже, что и царя-матроса мало волновало происходящее на сцене. Он вел себя как невоспитанный ребенок: прятался за спины спутников и шикал оттуда на зевак.

Летиция была разочарована и удивилась, когда после спектакля маркиз Кармартен, ее давний знакомый, попросил разрешения представить ей сэра Питера. После разговора с русским царем Летиция переменила свое первоначальное мнение о нем. Энергичный, любознательный – похоже, он умел очаровывать, если хотел. Летиция согласилась встретиться еще раз. Актриса была вся в сомнениях, но маркиз очень рекомендовал сэра Питера, и мама опять же… Так начался самый изматывающий роман в жизни артистки.

Гонки в тачках

Вообще-то Петр был женат. Причем дома его ждала не только скучная супруга Евдокия, но и роковая красотка Анна Монс, в которую он был безумно влюблен. Тем не менее, Петр пригласил Летицию пожить вместе с ним, пока он в Англии, тем более что он как раз переехал из речного домика в загородный особняк, где не так надоедали зеваки.

Летиция быстро пожалела о своем согласии. В особняке творилось нечто несусветное. Дом принадлежал писателю Джону Эвлину, который потратил 45 лет на то, чтобы разбить и вырастить прекрасный сад с лужайкой для игры в шары, с посыпанными гравием дорожками, с живописными рощицами. Как пишет историк Роберт Мэсси, «гости разнесли его дом вдребезги. Полы и ковры в доме до того перемазаны чернилами и засалены, что надо их менять. Из голландских печей вынуты изразцы, из дверей выломаны медные замки… Двадцать картин и портретов продырявлены: они, судя по всему, служили мишенями для стрельбы. От сада ничего не осталось. Соседи рассказали, что русские нашли три тачки (приспособление, тогда еще в России неизвестное) и придумали игру: одного человека, иногда самого царя, сажали в тачку, а другой, разогнавшись, катил его прямо на изгородь…» Английская казна выплатила Эвлину в возмещение убытков приличную сумму – 350 фунтов.

Петр вел себя грубо, взрывался из-за пустяков. Летиция была с ним холодна, с трудом скрывала раздражение, но держалась. Мама говорила потерпеть, царь потом и наградит по-царски. Однако ожидания актрисы не оправдались. Перед отъездом Петр вручил ей не так уж много – 210 фунтов. Неужели нервы стоят дешевле лужайки? Актриса долго не могла прийти в себя после пережитого.

Петр же остался крайне доволен своим визитом в Англию. Как пишет Мэсси, «там ему многое пришлось по сердцу: отсутствие церемоний, деятельный и умелый монарх и правительство, добрая выпивка и добрая беседа – про корабли, пушки, фейерверки… Однажды он сказал, что "если бы не побывал в Англии, то, конечно, был бы растяпой". Более того, "Его Величество часто заявлял своим боярам, когда бывал слегка навеселе, что, по его мнению, куда лучше быть адмиралом в Англии, чем царем в России". "Англия, – говаривал Петр, – самый лучший и прекрасный остров в мире»»…

«Отдайте все…»

Удивительно, как в характере Петра сочетались такие разные качества: страстное желание перенести на русскую почву европейские обычаи – и отрицание основ европейского образа жизни: уважения к человеческой жизни и свободе. Пережитая в детстве психологическая травма – восстание стрельцов – наложила отпечаток на всю жизнь Петра и повлияла на каждое его решение. Отсюда – и шокирующая жестокость царя, и его хаотичная личная жизнь.

Петр был глубоко несчастным человеком. «Едва ли кто из государей, – говорил он своему сподвижнику Петру Андреевичу Толстому, – сносил столько бед и напастей, как я. От сестры был гоним до зела: она была хитра и зла. Монахине (первой жене Евдокии – прим. авт.) несносен: она была глупа. Сын меня ненавидит: он упрям. Страдаю, – жаловался этот сильный человек, – а все за отечество»[37].

Вместе с ним страдали и его близкие. И весь народ. Потом многие историки оправдают Петра: «Он понимал, что донельзя, до боли напрягает народные силы, но раздумье не замедляло дела. Никого не щадя, всего менее – себя, он все шел к своей цели, видя в ней народное благо: так хирург, скрепя сердце, подвергает мучительной операции своего пациента, чтобы спасти его жизнь»[38], – но факт остается фактом: в годы правления Петра страна пережила тяжелое потрясение.

После его ухода из жизни катастрофичная ситуация лишь усугубилась. Петр, обуреваемой подозрениями и ненавистью к собственной семье, не выполнил очень важную функцию монарха: не назначил себе преемника.

Рассказывает историк Евгений Анисимов: «Умирая в страшных физических муках в ночь на 28 января 1725 года (то есть в день рождения Анны), он все еще надеялся выкарабкаться, страстно, со слезами молился. Довольно распространенная – благодаря Вольтеру – легенда гласит, что умирающий Петр захотел написать завещание, но его рука выводила лишь неразборчивые буквы, из которых удалось понять только следующие слова по-русски: «Отдайте все…» Он велел позвать принцессу Анну Петровну, которой хотел диктовать, но как только она показалась у его ложа, он лишился дара речи и впал в агонию»[39].

На протяжении многих лет самым очевидным наследником престола был Алексей, сын Евдокии. Но Петр безжалостно устранил юношу. После изучения всех деталей этой семейной истории как-то уже не хочется обсуждать экономические и технологические нововведения царя. Его бесчеловечное отношение к собственному сыну не может быть оправдано даже самыми прогрессивными реформами.

Царевич Алексей и Ефросинья – в любви и смертельной опасности

Сын Петра I полтора года прятался от разъяренного отца в средневековых замках вместе со своей возлюбленной Ефросиньей. Это опасное и романтичное приключение стало самым ярким эпизодом в бесцветной жизни робкого Алексея. За ним гнались лучшие ищейки русского царя – а Алексей отчаянно ловил последние счастливые минуты в