Несчастные Романовы - Анна Михайловна Пейчева

Как рассказывает историк Николай Костомаров, «чтоб держать в руках несовершеннолетнего государя, Меншиков перевел его из дворца в свой дом на Васильевском острову. Меншиков уступил для государя половину своих просторных палат и сверх того еще домик в своем саду, примыкавшем к палатам. Государь очутился как будто в плену у Меншикова, так что ни с кем он не мог ни видеться, ни беседовать. Остерман, с титулом обер-гофмейстера при особе императора, занимался обучением его»[54].

Барон Андрей Иванович Остерман стал вторым настоящим другом для Пети. Он разработал большую, хорошую и интересную программу обучения императора, состоявшую из 11 параграфов. Там были и науки об управлении государством, и математика, и космография, и Закон Божий. Но, как подытоживает профессор Пайков, было уже поздно: «Меншиков и его учительская команда опоздали ровно на одиннадцать лет. Петр уже вкусил вольности, сладостного чувства повелевать, яда легкой жизни, который быстро растлевает слабые натуры».

Несмотря на то, что Остерман преподносил все занятия в игровой форме, Петя соглашался уделять учебе не более одного часа в неделю, однако охотно обсуждал с бароном бытовые дела. Историк Костомаров приводит ход мыслей юного царя: «Барон Андрей Иванович очень добрый человек, он же самый умный и ученый человек – это постоянно говорит сестрица Наталья Алексеевна, а сестрица Наталья Алексеевна необыкновенная умница, которую надобно во всем слушаться, – это последнее говорит Андрей Иванович, самый умный и ученый человек. С бароном Андреем Ивановичем весело: он такой добрый; весело с сестрицей: сироты изначала привыкли жить душа в душу; весело с князьями Долгорукими: добрые люди только и хлопочут о том, как бы угодить, как бы повеселить».

А вот с Меншиковым отношения быстро разладились. Историк Сергей Соловьев описывает ситуацию весьма образно: «В первые дни мальчик подчинился человеку, который казался очень силен, который содействовал его возведению на престол; но очень скоро без всякого постороннего внушения при первом неприятном чувстве от неисполнения какого-нибудь желания должна была явиться мысль: по какому праву этот человек мною распоряжается, меня воспитывает, держит в плену? Эта мысль должна была явиться особенно тогда, когда надобно было расплачиваться за услуги, которые не могли очень ясно сознаваться, когда нужно было обручиться с дочерью Меншикова, которая вовсе не нравилась. Мальчик был не охотник учиться, любил погулять, страстно любил охоту; но обо всем надобно спрашиваться светлейшего князя и часто ждать сурового отказа, и по какому праву он отказывает? Легко внушать мальчику, что надобно слушаться отца, сестры, наставника, кого-нибудь уполномоченного законом; но светлейшего князя кто уполномочивал распоряжаться?»[55]

Последней каплей стал инцидент с деньгами. Цех каменщиков как-то раз преподнес Пете 10 тысяч червонцев. Мальчик решил подарить всю сумму любимой сестре. Когда придворный нес деньги по коридору дворца, его остановил Меншиков и отобрал червонцы, сказав: «Государь еще молод, не знает, как обращаться с деньгами». Узнав об этом, Петя топнул ногою и сказал: «Я император, мне надоело повиноваться». Это стало началом конца карьеры светлейшего князя.

Падение колосса

Петя начал с полного игнорирования Меншикова – поворачивался к нему спиной, не обращал внимания на его дочь. «Светлейший» забеспокоился. Стал заискивать, впервые в жизни. А Петя, довольный, говорил Долгоруким: «Я покажу, кто император: я или Меншиков», – и еще: «Смотрите, как я его поставлю в струнку!».

Поддерживаемый корыстными Долгорукими, возмужавший Петя постепенно отстранил Меншикова от всех государственных дел. 8 сентября 1727 года князю объявили, что он состоит под арестом. Меншиков упал в обморок. Юный царь отомстил князю за все – в том числе, кажется, и за свое несчастное детство, к которому Александр Данилович не имел прямого отношения.

Историк Костомаров пишет: «Во исполнение указа Верховного тайного совета Меншикова с семейством отправили в Сибирь с особенными приемами жестокости и дикого зверства. Мало казалось того, что у него тогда отняли все недвижимое и движимое имущество… Князь Александр Данилович уехал только с тем, что на нем было надето, не имея даже лишнего белья для перемены, а у его дочерей отняли сундуки, в которых было уложено теплое платье и материалы для женских работ… На содержание сосланного князя с семьею и с десятью человеками прислуги определено было по десяти рублей в сутки».

Пока Меншиков в ссылке голодал и своими руками строил своей семье деревянный дом, его воспитанник развлекался в Москве. Да, Петя решил перенести царский двор обратно в Первопрестольную, чтобы стереть из истории достижения ненавистного великого деда. Брошенный Петербург превратился в пустыню. Вся жизнь теперь вновь кипела в Москве.

В 1728 году от чахотки скончалась сестра Наташа. Это стало большим ударом для царя. Однако последующие два года пролетели незаметно – Петя напрочь забросил учебу, полностью погрузился в пирушки и охоту в компании все тех же Долгоруких. Барон Остерман не терял надежды увлечь государя хотя бы военной наукой, но тщетно. Царь по несколько месяцев отсутствовал в Кремле, загоняя бесчисленных медведей и зайцев. Он и сам не заметил, как опять обручился – на этот раз с княжной Екатериной Долгорукой. Впрочем, он и к этой невесте был вполне равнодушен, просто хотел угодить приятелям.

И все закончилось, не успев начаться

В первых числах января 1730 года Петр получил известие из Сибири – два месяца назад скончался Меншиков. Царь проявил несвойственное ему милосердие – тут же распорядился освободить детей бывшего князя и дать им на прокормление по сто дворов из прежних владений.

А 6 января Петр заболел сам. Черная оспа. Некоторое время молодой четырнадцатилетний организм боролся за жизнь – но он был слишком ослаблен застольями и нездоровыми излишествами. Петр в беспамятстве постоянно звал барона Остермана, тот неотлучно находился рядом, но царь его не узнавал. Наконец в ночь на 19 января Петр крикнул: «Запрягайте сани, хочу ехать к сестре!». И его не стало.

Историк Костомаров весьма категорично отзывается о перспективах правления Петра II: «Царственный отрок был глубоко испорчен честолюбцами, которые пользовались его сиротством для своих эгоистических целей и его именем устраивали козни друг против друга… Во всяком случае, можно было ожидать царствования придворных козней и мелкого тиранства. Государственные дела пришли бы в крайнее запущение, как это уже и началось: пример верховного самодержавного главы заразительно действует на всю правительственную среду. Перенесение столицы обратно в Москву потянуло бы всю Русь к прежней недеятельности, к застою и к спячке, как уже того и опасались сторонники преобразования».

И в заключение –