Моё розенкрейцерское приключение: вклад в новейшую историю магии и исследование методов теургии - Израэль Регарди

от Церкви как организации рассуждали так часто, что повторяться более нет нужды. Что касается теософского учения, то я искренне восхищаюсь им и считаю себя стойким приверженцем основных положений той философии, которую мадам Блаватская столь талантливо изложила в своих трудах. Однако события того периода, когда она возглавляла Теософское общество, не говоря уже обо всех несчастливых случайностях, последовавших сразу по ее смерти, могут навести постороннего человека на мысль, что крах Теософского общества означает и никчемность самой теософии. Согласиться с логикой такого умозаключения я не могу, ибо ничто не может быть дальше от истины. Теософы, вероятно, разделят мою позицию по этому вопросу и скажут, что Общество потерпело крах из-за нежелания применять возвышенные принципы теософии на практике. Тем больше у меня оснований настаивать на том, что отношения между магией и орденом Золотой Зари следует рассматривать с точно такой же позиции. Крах потерпел только Орден. Члены Ордена не смогли соответствовать высоким духовным стандартам магии. Снизить эти стандарты и отказаться от идеальной цели устремлений, дабы не ранить тщеславие ограниченных и недалеких людей, — одно из тягчайших преступлений, какие только можно себе представить.

Быть может, многие все же сочтут меня дурным или безответственным человеком на том основании, что я дерзаю нарушить торжественную клятву, разглашая тайное знание. Но даже в самом Ордене эта клятва уже много лет считается чистой формальностью, данью устаревшей традиции и не более того. Почти все ее пункты, за исключением того, что непосредственно касается сокрытия орденского учения от непосвященных, уже нарушались неоднократно — если не по форме, то по существу.

Многочисленные примеры таких нарушений нетрудно найти в приведенном выше историческом обзоре. По меньшей мере полдюжины членов Ордена из разных храмов с готовностью подтвердят справедливость этого утверждения. И это лишний раз доказывает настоятельную необходимость представить магическую систему Золотой Зари широкой публике, тем самым избавив сокровенное знание от опеки некомпетентных и недостойных хранителей. Ни для меня лично, ни для человечества не имеет значения, из какого источника придет это откровение и кто именно его представит. Важно другое. Важно то, что настало время сломать бессмысленные преграды, которые скрывают драгоценные знания от искренних искателей истины.

Так или иначе, в результате событий, происшедших за последние тридцать пять — сорок лет, эти преграды стали такими хрупкими и бесполезными, что было бы чистым ребячеством полагать, будто они по-прежнему надежны. Уже предпринимались несколько попыток обнародовать защищаемые клятвой сведения, хотя по большей части попытки эти оказывались неадекватными и публика принимала их неприязненно. Однако сама эта неадекватность говорит о том, что необходимо изложить упомянутые сведения более полно и внятно. Вероятно, найдутся люди, которые сочтут предшествующие неудачи указанием на то, что разглашать эту информацию еще слишком рано. Но я с ними не соглашусь. С моей точки зрения, тем, кто до сих пор пытался обнародовать тайны Божественной теургии, мешали, главным образом, тщеславие, обыкновенная человеческая слабость и эгоизм. И этими же недостатками внутри Ордена объясняется столь строгая приверженность букве клятв в ущерб соблюдению их подлинного духа.

Впрочем, подобные взгляды давно уже разделяют некоторые представители официального руководства Ордена, и я могу заверить читателя, что в этом отношении я не высказываю ничего оригинального по существу. В беседах о необходимости распространения оккультных знаний бывшая руководительница храма, в котором я состоял, лично признавала, что в будущем эти тайные сведения должны стать более доступны. Она даже позволила себе еретическое утверждение, что Алистера Кроули в его решении опубликовать орденское учение, быть может, и впрямь направляла высшая сила, хотя и не в том смысле, в каком он сам горделиво об этом заявлял. Разумеется, подробнее обсуждать эту тему было бы слишком тягостно, и моя наставница так и не пояснила, что имела в виду, ибо имя Кроули в Ордене было предано анафеме.

Приведу еще один эпизод, служащий свидетельством того, что мой поступок вовсе не так отвратителен, как может показаться на первый взгляд некоторым оккультным обскурантам. В прошлом, 1934-м, году мне выпала честь ввести в Орден одного выдающегося психолога. Получив предуведомление, в котором сообщалось, что каждый кандидат приносит клятву хранить учение Ордена в строжайшей тайне, он очень возмутился. Затем он написал мне, что клятва Гиппократа обязывает его как врача «добровольно передавать все свои знания тем, кто готов их воспринять. <…> Я пришел в Орден со своими знаниями и хочу узнать еще больше. То, что я уже знаю, я готов добровольно передавать другим людям; но, насколько я понимаю, передавать другим то, чему меня научат в Ордене, мне запрещается. <…> Я смогу вступить в Орден только при условии, что мне позволят выполнять условия клятвы Гиппократа: в моем случае Ордену придется отнестись к ней с уважением, поскольку я полагаю, что по своей нравственной силе она превосходит орденские клятвы».

Лично я, разумеется, полностью разделял его точку зрения. Но необходимо было получить официальный ответ, так что я переслал его письмо руководству храма. В официальном ответе этому психологу содержалось мнение, что орденская клятва молчания относится главным образом к двум пунктам. Во-первых, не следует разглашать название и адрес храма. И во-вторых, следует хранить в тайне имена членов Ордена. В остальном же, добавил Вождь, этот психолог вправе передавать любые полученные в Ордене знания тем своим пациентам, которые способны воспринять их.

Если дело обстоит таким образом — а тому существует документальное подтверждение, — значит, мой труд тоже удостоен официальной санкции. В мои намерения не входит разглашать названия и адреса храмов. На мой взгляд, эта информация неважна, и к тому же я вовсе не стремлюсь причинить Ордену неприятности. Не намерен я и разглашать имена и численность членов Ордена. И то и другое — настоящие тайны, и к ним следует относиться с уважением. Я не хочу смущать людей, занимающих высокие посты, объявляя во всеуслышание об их связи с организацией, к которой широкая публика питает недоверие и презрение. Однако доступ к учению Ордена должен быть открыт, дабы тем людям, которым оно может пойти на пользу, не приходилось расплачиваться за это несправедливыми унижениями и страданиями.

Помимо упомянутой официальной санкции, имеется и еще более важная причина изъять орденское учение из рук его нынешних некомпетентных хранителей. С каждым расколом, с каждым скандалом, которые время от времени сотрясали Орден, терялись или даже преступным образом уничтожались некоторые официальные документы. Может показаться невероятным, но ход рассуждений при этом был следующий: «Если я не могу воспользоваться этими бумагами, то пусть они не достанутся никому. В огонь их!» Много лет назад,