Мой Мелитополь. XX веков от сказки. Часть 1 – Истоки - Александр Смольников

Глава 5. Степь, где ногайские татары кочуют

5.1. Последние кочевники Приазовской степи

Ногайцы – один из многочисленных тюркоязычных народов, последние кочевники Приазовской степи. Первые их орды появились в мелитопольских степях в 30 – 40-х годах 13 столетия, когда могущественные татаро-монгольские войска хана Батыя двинулись на Русское государство.

Название своё ногайцы получили от имени золотоордынского темника Ногая из рода Джучи, сына Чингисхана, основавшего в этих местах в конце тринадцатого столетия свое собственное, но недолго существовавшее государство.

Они были связаны с историей многих народов, входящих в Тюркский Каганат. Наиболее вероятна их связь с кипчаками (половцы), которые входили в состав Золотой Орды и имели свои корни в древних объединениях булгар, хазар и печенегов.

Погода стояла солнечная, с каждым днём земля прогревалась сильней и сильней, и, дни становились длинней и радостней. Пробилась зелёная травка, заулыбались первые разноцветные цветочки. Река Молочная (по-татарски Молочные воды – Сут-Су) веселей заурчала, зашелестела о камушки и прибрежный песок на перекатах и поворотах, будто тоже приветствовала изменение погоды и приближающееся лето.

На взгорке над водой располагались хижины из тонких стволов деревьев, обмазанных тиной, грязью, некоторые навозом. Хижины крыты камышом, благо его всегда много нарастает по берегам реки. Домики довольно хорошо и прочно построены, все при этом точно круглой формы и имеют в поперечнике приблизительно восемь пядей; стена, имеющая приблизительно четыре пяди вышины, состоит из крестообразно скрепленных друг с другом палок шириной и толщиной в один дюйм. Купол, опирающийся на эти стены, скреплен такими же брусьями.

Боясь, чтобы домашнее стадо не было расхищено дикими зверями, ногайцы возводили для него изгороди около своих домиков.

– Хорошо-то как! А вроде недавно вернулись в эти места на зимовку. Тогда вовсю свирепствовали холодные степные ветры, зарядили беспрерывные дожди, и пришлось возвращаться к своим хижинам! – проговорил, беседуя сам с собой, старый ногаец по имени Огырлы, стоя в низине возле реки. – А сейчас хорошо! Кибитки готовы снова в путь для кочевья.

В прошлый раз хаживали от «Овечьего брода» (ныне село Мордвиновка близ Мелитополя) к реке Кальмиус и далее на северо-восток, на обширные равнины Борисфена (Днепра), Меотийского озера (Азовского моря) и Черного моря. Хорошее там разнотравье, кони откормились, не то, что сейчас, худоба одна после зимы.

В этот раз от Молочной пойдём насупротив Перекопа в город Оссов (Азов), лежащий при устье Танаиса (Дона). Далее перейдём к Истме, на обширные равнины между Борисфеном, Меотийским озером и Черным морем, будем продвигаться всё далее и далее, пока не отыщем лучшие пастбища.

Засели в Крыму Гиреи, всё им нужно на Русь за ясырем (добыча людей на продажу). Особенно в цене молодые крестьянки, а также подростки – мальчики и девочки. Пленников собирают по несколько тысяч и потом гонят в Крым на невольничьи рынки Кафы (Феодосии). Не живётся спокойно ханам, хочется лёгкой и богатой добычи. Золотая Орда уж рассыпалась, а эти крымчаки поднялись, норовя Русь данью обложить, но не та уже сила, не та-а… Вот и призывают ногаев в своё войско. Дело это прибыльное, но опасное.

В походах приходится платить ханству часть получаемой добычи и отдавать некоторую плату за каждого пленного, которая возрастает от одного рейхсталера до трех алтюнов (дукатов). Нужно посылать к хану четырех мурз на праздник большого байрама, чтобы пожелать ему счастья и подарить подарки. Хотя его власть никогда не была достаточной, чтобы держать ногаев в повиновении.

Ногайский аул Северного Приазовья.

Огырлы ещё немного постоял, греясь на весеннем солнышке, подставляя своё чёрно-коричневое морщинистое, с впалым носом лицо тёплым лучам. Маленькие, глубоко посаженные глаза, выделявшиеся особой, дикой хитринкой, выражали полное удовольствие.

Несмотря, на относительное тепло, одет он был основательно: короткая рубаха из бумажной материи и очень широкие штаны из грубого сукна составляли нижнюю основу его гардероба, а сверху была накинута баранья шуба мехом наружу. Поднявшись на взгорок к хижине, поправил на ходу наклонившийся камышовый забор.

Между дворами промежутки в 50–60 шагов. У него две хижины, стоящие рядом, составляют мужскую и женскую половины. Рядом пристроены стойла для скота и амбары, большею частью из тростника, облепленного навозом вместо штукатурки.

На женской половине обитают жена и дети, находятся кухонные принадлежности, состоящие из одного большого и одного малого железного котла, треножника и нескольких деревянных мисок. Два старших сына Янбек (душа), Темиржан (железная душа) уже отделились, у них свои семьи и свои хижины.

Огырлы протиснулся в узкую дверь и вошёл в хижину. Посреди, на полу, горел очаг, растопленный камышом. Дым от очага тянулся вверх. В середине куполообразной крыши зияло круглое отверстие, служащее одновременно окном и дымовой трубой.

Тростниковая циновка, два набитых шерстью матраца, небольшой деревянный ящик, сабля, лук, колчан и висевший кафтан из ситца составляли всё домашнее убранство его обители.

Сев на ящик, кочевник глубокомысленно задумался в ожидании еды. Налил себе кобыльего молока, смешанного с кровью, полученной из «голенных жил» своих лошадей и, тихонько качаясь из стороны в сторону, запел свою длинную кочевую песню.

Сегодня женщины варили просо, запах которого он учуял ещё во дворе. Каша просяная с молоком, что может быть вкусней, разве что просяная с кровью! А так его обыкновенная пища – просо, ячмень и гречиха, мясо лошадей, баранов и прочей живности, бегающей во дворе.

5.2. В Таврику на летние пастбища

– Ого-го! – Огырлы, помахивая на лошадей плетью, тронул кибитку.

Джамбулуцкая Орда, которая кочевала по бескрайним просторам южной степи, оставив зимние поселения (аулы) Киз-Яра, тронулась в путь по дышавшей жарой степи.

Хорошо-то как после зимней стужи и студёных ветров пустыни Огула вот так ехать, напевая песни, разглядывая, дорогу, по уже молодой, ярко-зелёной траве. Пройдёт совсем немного времени, и она поднимется выше пояса и станет из сочной нежно-мягкой – жёсткой, способной порезать руку, если её попытаться вырвать голой рукой. В июле и августе ногайцы ее сжигают, чтобы старые растения не заглушали молодые побеги.

Кибитки вытянулись одна за другой и уходили далеко за горизонт. Пыль поднималась от движения орды с её стадами коней и отарами овец высоко вверх. Тут же важно и не спеша, вышагивали среди кибиток верблюды, гружённые поклажей.

А пока обоз тянулся по степи, топча траву, весь воздух был насыщен её одуряющим, крепким запахом. Вокруг то и дело попадались