Семена Перемен - Егор Александрович Данилов

— Где наша не пропадала! — подмигнул ему Луций. — Я дам тебе новую рубаху и штаны. Скажешь, что помогал чудаковатому сыну префекта ловить его непослушного кота и в благодарность получил новую одежду!

— Не думаю, что отец этому обрадуется.

— Не любит либеров?

— Говорит держаться от вас подальше.

— Но ты ведь не мог бы отказать, если бы кто-то из либеров приказал тебе. Поэтому ты всего лишь жертва обстоятельств.

Судя по всему, Луций был очень доволен той историей, которую он придумал для Эрика. Впрочем, и Эрику она показалась достаточно разумной. Зачем бы кому-то упрекать его за испорченные старые штаны и рубаху, если вернулся он в новых?

* * *

Обратной дорогой больше молчали. Эрик не стал рассказывать про странную девочку. Похоже, у него появилась своя Тайна, самая настоящая, и он не хотел никого к ней подпускать. Она согревала, как греет огонь, если протянуть к нему руку. Мальчик боялся, что, если выставит Тайну на всеобщее обозрение, поделится ей хотя бы с одним человеком, тепла станет меньше, поскольку оно сразу же разделится на двоих. Луций смотрел под ноги и, кажется, тоже был занят своими мыслями.

Так они, не мешая друг другу, довольно быстро вернулись в сад, из которого начался их совместный поход к Башне. Дети тихо проскочили между кустов к дому и через задний ход вошли в помещение для слуг. Луций уверенно распорядился выдать Эрику одежду, потом расспросил, не нужно ли что-то по хозяйству на рынке, и, услышав от экономки, немолодой и дородной женщины-либерки, положительный ответ, договорился не откладывать закупку на завтра, а отправить слуг прямо сейчас. Естественно, вместе с Эриком. Женщина смерила гуддара подозрительным взглядом, словно бы оценивая можно ли тому доверять, но возражать не стала.

Прощание вышло быстрым. Сговорились встретиться через два дня на третий на рыночной площади в конце Первого Оборота. В этот день у Луция не должно было быть занятий, а Эрик надеялся отпроситься у матери. Луций заверил, что попытается разузнать о Башне в книгах и у учителей, а Эрик обязался расспросить родителей. Он так и не сообщил либеру, что слышал от матери о строительстве Башен и о цвергах, и никак не мог решить, стоит ли об этом говорить. Однако ему не хотелось показаться бесполезным, тем более обещание постараться что-либо узнать ни к чему не обязывало. Вряд ли сын префекта рассчитывал, что сын мастерового, у которого не было ни книг, ни учителей, действительно сможет выяснить что-то ценное.

Так Эрик очень скоро оказался в компании пары слуг-кайанцев, отправленных на рынок за покупками в вечернее время. Те тихо переговаривались друг с другом и не особо обращали на него внимание, а он глазел по сторонам и старался запомнить дорогу. Через четверть Оборота они были на площади. Эрик поблагодарил кайянцев за сопровождение и побежал домой, стараясь успеть засветло.

Мать и сестра хлопотали на кухне. Увидев Эрика в новой одежде, Мия тут же начала расспрашивать. Мать не присоединилась к допросу, но внимательно слушала и изредка поглядывала в их сторону.

— Что-то не похоже на правду, — подвела итог Мия. — Зачем ты вообще связался с либерами? Не помнишь, что нам говорили родители?

— Помню, держаться подальше, — Эрик не чувствовал себя виноватым, но голос предательски дрогнул. — Да какое тебе вообще дело? Разве у меня был выбор? Что я должен был делать?

— Эрик, сестра задает правильные вопросы, — вмешалась, наконец, мать. — Тебя не было весь день, а история не так правдоподобна, как ты думаешь.

Мальчик насупился. Знали бы они настоящую историю, что бы сказали тогда?

— Но это правда, мама! Я не украл одежду, мне ее дали за дело!

Мать взглянула на него, и, по-видимому, что-то в словах или взгляде ее удовлетворило.

— Хорошо, оставим пока этот разговор. Сходи переоденься, скоро придет отец, не будем вываливать на него все это с порога.

Эрик поднялся наверх и переоделся. Похоже, расспросы на этом не закончились, и очень скоро к ним присоединится отец. По правде сказать, ничего приятного. И все-таки он не жалел о том, как провел сегодняшний день.

* * *

— Ты был там? — отец неопределенно махнул рукой в сторону окна. В вечерних сумерках на фоне домов уходила в небо одинокая Башня.

От неожиданности Эрик громко выдохнул. Как отец мог узнать? Мальчик не рассказывал ничего кроме той истории, которую придумал для него Луций.

— Значит был…

Отец подскочил со стула и прошелся по комнате, словно на что-то решаясь. Мать сидела в стороне, опустив глаза. Странное, почти ощутимое напряжение повисло между ними, хотя они вовсе не смотрели друг на друга. Эрик не мог понять в чем дело. Не похоже на рядовой воспитательный разговор. Обычно родители вели себя по-другому.

— Ты встретил ее? — наконец, спросил отец. Голос был глухим, в нем ощущалась какая-то тоска и чуть уловимая надежда.

— Кого? — не понял Эрик.

— Девочку у Башни.

— Д-да… Откуда ты?..

Отец опустился на колени, схватившись за голову. Руки едва уловимо дрожали. Кажется, на его глазах проступили слезы, хотя в полумраке комнаты Эрик не был в этом уверен. Он никогда не видел отца таким. Внезапно в нем не осталось ничего от сильного, уверенного в себе мужчины, которым он всегда казался в глазах сына. Мать прикрыла лицо ладонью. В этом движении чувствовалось напряжение, понять причину которого Эрик не мог.

— Что?.. Что с вами?.. — проговорил он.

Отец сжал кулаки и с силой ударил ими об пол. Эрик подпрыгнул на стуле.

— Помолчи! — выкрикнул отец. Лицо исказила злая гримаса.

— Перестань, Герхард, не при сыне, — тихо сказала мать.

— Замолчите вы все! — еще громче заорал отец. — Ты, ты, А́нника, во всем виновата! Будь проклят тот день, когда я встретил тебя!

— Будь проклят тот день, когда ты встретил ее! — повышая голос, зло парировала мать.

Отец зарычал, словно огромный лесной зверь, которого Эрик когда-то видел на ярмарке у гуддарского купца. Кажется, его называли бьёрном. Поначалу он тихо сидел в клетке, но, когда вокруг собралась толпа, встал на задние лапы и оказался на несколько голов выше любого из присутствующих. Огромные клыки оголились, и он издал протяжный, раскатистый рев, от которого у Эрика заложило уши.

Мать