Слова назидания - Абай Кунанбаев

Но если вера казахов вызывает сомнение, то как их самих называть правоверными? И кто их сможет после этого наставить на путь истины?

Тот, кто хочет избежать мучений на том и на этом свете, должен знать: в одной душе не бывает двух радостей, двух опасений, двух печалей. Это невозможное явление, ибо для настоящего мусульманина земные заботы и радости не могут быть значимей и ярче небесных, тех, которые ожидают его после смерти.

Но казах, когда он поставлен перед выбором между двумя вещами, одна из которых позарез нужна для земной жизни, другая — обязательна для загробной,— возьмет, без сомнения, необходимую для своего земного существования. Он выбирает, зная, что все в этой жизни быстротечно и никогда нельзя упускать случая. Уповает на милосердие аллаха, на всепрощение его. Полагается на удачу, на следующий случай,— тогда-то он уж непременно возьмет то, что потребуется на том свете.

Как же он после этого докажет, что не про­менял аллаха на земную жизнь? А именно таким мусульманином представляю я каждого из нас.

Человек — дитя человечества. Потому твое рождение и возмужание, твое устремление к достатку или ощущение голода, твои печали, уклад жизни, телосложение, наконец, твоя смерть,— не отличаются от природы и судьбы любого другого человека. Ты, как и все люди, сходишь в могилу и гниешь; знаешь, что тебя тоже ждет страшный суд; твой страх перед бедами и наслаждение дарами обоих миров одинаковы с ощущениями тебе подобных. И разве жизнь кажется тебе длиннее пяти дней? А раз это так, и люди гости друг друга, если ты сам — гость земной, то почему ты стремишься выявить, что знает другой и чего он не знает? Зачем тебе завидовать чужому достатку и счастью, мешать другому жить?

Почему не просишь аллаха, чтобы он благословил тебя на честный труд, а умоляешь его отнять и передать тебе чужое богатство?

Почему создатель должен ради тебя унижать другого человека?

К чему рваться доказывать свою правоту, если не уверен, что она не обернется кривдой? Почему ты должен выпячивать свою грудь, не умея, скажем, связать и двух слов? Чем тебе поможет аллах?

Оставим в стороне веру, не будем гово­рить о том, какой ты мусульманин. Человек ли ты вообще?

Слово 35

Говорят, когда наступит конец света, на страшном суде перед всевышними предстанут все хаджи — паломники, побывавшие в Мекке, муллы, суфии, шииты — воины-праведники и щедрые. В священном писании сказано, что щедрые, как и священнослужители, тоже попадут в рай.

Но в день страшного суда людей, которые стали хаджи, муллами, суфиями и шиитами или были щедрыми только ради того, чтобы пользоваться у народа почетом и уважением, говорят, построят отдельно от тех, кто получил эти звания бескорыстным служением аллаху, посвятив всю свою жизнь лишь одному — благочестию.

И скажет создатель первым: «Вы стали на земле хаджи, муллами, суфиями, шиитами и щедрыми, чтобы остальной люд преклонялся перед вами, называя вас «уважаемый хаджи», «почтенный мулла», «высокочтимый суфий», «незабвенный шиит», «несравненно щедрый». Это требовало от вас немалого искусства. Но всего этого вы лишились. Мир, который вы создали общими усилиями, рухнул, а вместе с ним кончилась и сила вашей власти. Здесь иной мир. Не ждите привычного почета, держите ответ. Я дал вам жизнь. На что вы потратили ее? Я дал вам богатство. На что вы употребили его? Вы без устали говорили о божьем суде, но всегда лицемерили, вы проповедовали веру в бога, но всегда без усердия. Вы обманывали людей. Вот на что истрачены жизнь и богатство!»

И обратится создатель к тем, которые посвятили ему свою жизнь: «Вы пожертвовали всем ради того, чтобы стать моими истинными слугами и снискать мою признательность. Я вами доволен. Входите в обитель, она открыта для вас. Достойны милосердия и ваши друзья, которые, хоть и не смогли стать моими слугами, но относились к вам с сочувствием и участием. Укажите их мне, если таковые присутствуют на этом суде».

Вот, говорят, что ждет людей в страшный судный день.

Слово 36

В хадисе —священной книге —записаны следующие слова пророка Мухаммеда. «У кого нет стыда, у того нет и веры».

Казахская пословица гласит. «Тот, кто умеет стыдиться, тот умеет быть верным».

Из этих СЛОВ* ясно, что стыд — одно из священных чувств. Так что же представляет собою стыд?

Есть стыд, обусловленный невежеством людей. Он похож на смущение мальчика, который не осмеливается вымолвить слова перед взрослым, или на робость иного взрослого, не решающегося на встречу с именитым человеком просто так, без конкретного к нему дела. Нет у подобных людей вины ни перед богом, ни перед своею совестью, но не могут они освободить волю от невежества, сами усложняют все, стыдятся того, чего совсем не следует стыдиться.

Настоящий стыд тот, который вызван поступками, противоречащими вере или разуму или порочащими чье-либо доброе имя. Он бывает двух видов.

Первый — это стыд не за свою провинность, не за себя, а за дела другого. Он вызывается как бы жалостью к этому человеку. Чувство удивления и досады за его проступок, тревога за его судьбу заставляют тебя мучиться. «Почему он так поступил? — переживаешь за него.— Почему? И что с ним будет?..» Сострадание движет твоими мыслями.

Второй — это стыд за свой проступок, который ты совершил по недоразумению или чрезмерно увлекшись чем-нибудь. И пусть рядом в то время никого не было, но ты понял, что твой проступок унизил твое достоинство или опорочил чью-нибудь добрую репутацию,— и тебя мучает совесть. Ты осуждаешь сам себя, казнишься, теряешь покой, не смеешь взглянуть людям в глаза. Люди мнительные в таких случаях теряют сон, перестают есть. Стыд как бы выворачивает человека наизнанку, определяет меру его человечности или подлости. Где тут оглянуться, найти для успокоения верные слова? Бывает, что некогда утереть слезы и высморкаться. Человек уподобляется затравленному псу. Ничего не видит и не слышит. Иногда доходит даже до того, что лишает себя жизни. Разве что недоброхот или сильно обиженный им человек не простит такого бедолагу! Тот, кто не пожалел его, добавил мучений, решив еще более пристыдить, наверное, сам лишен совести.

Но люди, которых я вижу сегодня, не то что стыдиться, даже краснеть не умеют, когда совершают бесчестные дела. Когда их усовещивают, они даже обижаются. «Я же сказал, что сконфузился, чего же