Всемирный потоп - Адам Туз

объяснить рост волнений одними лишь экономическими причинами привели к тому, что подлинные масштабы восстания оказались недооценёнными. Ситуация осложнялась религиозным фактором и местными проблемами, на которые наложилась энергия миллионов недовольных студентов, рабочих и крестьян. Всё вместе это привело к тому, что в восстание против «раджа», как в водоворот, были втянуты самые разнообразные элементы. Экономические причины сохранялись, но теперь политический протест охватил широкие массы населения Индии, возмущённые несправедливостью британского правления.

В 1918 году под руководством сэра Сиднея Ровалта был создан комитет, перед которым стояла задача не только рассмотреть широкий спектр мер по обеспечению безопасности, но и склонить консервативных губернаторов британских провинций в пользу либеральных реформ Монтегю-Челмсфорда. В январе 1919 года правительство Индии, вопреки протестам государственного секретаря Монтегю, выступило с предложением о продлении на неограниченный срок своих чрезвычайных полномочий, утверждённых на время войны. Это означало превращение Индии в страну, находящуюся в осадном положении, что вызвало беспрецедентные массовые протесты[1128]. К началу апреля поднялись волнения в Бомбее и Лахоре, а в Ахмедабаде было введено военное положение. 10 апреля по Пенджабу прокатилась волна превентивных арестов. В Амритсаре это вызвало сопровождавшиеся насилием демонстрации протеста, в ходе которых были убиты пятеро европейцев и совершено нападение на учительницу. Белая община забеспокоилась, и в Амритсар был направлен военный контингент численностью 300 человек под командованием бригадира Реджинальда Дайера. 13 апреля, когда 20-тысячная толпа отказалась разойтись, он отдал приказ открыть огонь. Десять минут спустя на месте лежали тела 379 мужчин, женщин и детей, ещё сотни человек были ранены. Смерть в результате стычек с британскими солдатами и имперской полицией стала обычным явлением послевоенного кризиса в империи. Однако массовое убийство в Амритсаре открыло новую страницу в истории подавления волнений: Дайер явно хотел сделать своё послание предельно доходчивым. Последовали недели террора и унижений.

Казалось, что в Индии (как и в Ирландии) события быстро приближались к точке, за которой сопротивление имперскому либерализму сдержать будет невозможно. Индийские националисты, включая такие видные фигуры, как Ганди, который пытался договориться с британцами, осуждали недисциплинированность протестующих, которая дала Дайеру повод действовать. Но вряд ли от них можно было ожидать сотрудничества с режимом, построенном на столь неприкрытом и неоправданном применении силы. Со своей стороны, вице-король Челмсфорд и британский кабинет министров не могли не провести расследования действий своих агрессивно настроенных подчинённых, оказавшихся в осаде. Они были по-настоящему встревожены. Как говорил Монтегю вице-королю, «наше испытанное жёсткое правление, предмет почитания в клубных курительных комнатах, вновь принесло все те же неотвратимые плоды»: насилие, смерть и дальнейшую радикализацию[1129]. Монтегю оставался верен своим личным убеждениям. В июле 1920 года, представляя в палате общин результаты расследования событий в Амритсаре, он осудил кровавое побоище как постыдный акт «расового унижения», рассчитанный на то, чтобы нанести ущерб репутации Британской империи. Он обвинил Дайера в «терроризме и пруссианстве». Члены правительства были сконфужены, когда на задних скамейках, где располагались рядовые тори, послышались грубые расистские и антисемитские возгласы, клеймившие не Дайера, а либерального министра иностранных дел.

Помимо волны возмущения, охватившей индийцев в начале 1919 года, британцы столкнулись ещё с одной опасностью. Британия давно объясняла своё присутствие в Индии необходимостью защиты мусульманского религиозного меньшинства. После того как в 1916 году в Лахнау был заключён Договор между Индийским национальным конгрессом и Мусульманской лигой, это объяснение стало выглядеть сомнительным. К весне 1919 года, когда стало ясно, что заключить мир с Османской империей будет непросто, Британия превратилась, по выражению вице-короля Челмсфорда, в «самого главного врага ислама»[1130]. Движение за халифат стало выражением протеста обычно молчаливых мусульман против унизительного обращения с турецким султаном, который, как халиф, считался хранителем суннитской веры. В феврале 1920 года на конференции в Бенгалии, давнего рассадника антибританских настроений, большинство сторонников халифата выступали не за проведение реформ в «радже», а за всеобщее восстание против британского правления. Абдул Бари, один из наиболее радикально настроенных лидеров панисламизма, готовился объявить джихад. Вновь и вновь Монтегю и британская администрация в Индии указывали Лондону на необходимость изменить политику в отношении турок или, по крайней мере, позволить индийскому правительству занять независимую позицию и показать, что «радж» не имеет отношения к нападкам на Турцию. Лондон отказывался от подобных шагов. В результате против британцев объединилась вся Индия.

Уникальная способность Ганди координировать действия своей необычайной коалиции позволяла ему играть центральную роль. В ноябре 1919 года он участвовал в работе всеиндийской конференции движения за халифат, проходившей в Дели, в качестве единственного представителя индуистов. Именно на этой конференции он впервые заговорил о стратегии неучастия Индии, стратегии, которую он использовал, выступая против антиазиатского расизма в Южной Африке[1131]. Массовая поддержка, которой пользовался Ганди, повлияла на неспешную деятельность Индийского национального конгресса. На созванный в декабре 1920 года в Нагпуре съезд ИНК прибыло 15 тысяч делегатов — больше, чем когда бы то ни было. Ганди настоял на реорганизации ИНК и признании деревни «основным институтом» общественной жизни в Индии. Это должно было усилить всеиндийские органы руководства ИНК во главе с Ганди за счёт ослабления региональных элит. Вопрос о постепенных преобразованиях уже не стоял на повестке дня. Под бурные аплодисменты собравшихся Ганди обещал, что самоуправление — сварадж — будет установлено в течение года. Для достижения этой цели ИНК принял решение использовать не только конституционные, но и все «законные и мирные средства»[1132].

Бросая вызов британскому правлению, Ганди говорил о неприменении насилия, играя тем самым на либеральных устремлениях министра иностранных дел Монтегю и нового вице-короля, лорда Ридинга. В декабре 1919 года обе палаты британского парламента приняли законопроект о правительстве Индии без изменений. Без особого желания парламент согласился с тем, что разделение избирателей будет проводится по согласованию между ИНК и Мусульманской лигой[1133]. Даже после кровопролитных событий в Амритсаре ИНК на своём декабрьском 1919 года съезде пусть и неохотно, но подтвердил своё согласие с реформами, предложенными Монтегю. Сам Ганди ещё не отказался от сотрудничества. Лишь жёсткие условия Севрского договора с Турцией и совершенно неадекватная официальная реакция на массовый расстрел, устроенный Дайером, убедили наконец Ганди в вероломстве Лондона. В августе 1920 года ИНК заявил о своём отказе от сотрудничества в ходе выборов, назначенных на ноябрь. Британцам не оставалось ничего иного, как проводить выборы. Они не могли себе позволить разочаровать тех индийцев, которые всё ещё были готовы сотрудничать с ними. Элита ИНК была озадачена возникновением нового массового движения, во главе которого оказался Ганди. Зимой 1918/19 года от ИНК откололась