Балтика - Владимир Виленович Шигин

– Лучше бы ветер переменился и облегчил участь русских. Этот народ не хочет сдаваться и будет отчаянно бороться, и кто знает, что тогда выйдет!

В это время к нему прибыл ездивший в Свеаборг Сидней Смит. Новости он привез неутешительные известия, офицеры и матросы линейных кораблей более не желали воевать. Король пригорюнился:

– А что же мой брат?

– Герцог Зюдерманландский был при прорыве ранен в плечо и теперь лечится на берегу.

– Кто же командует флотом?

– А никто. Каждый сам по себе!

Густав нервно ударил носком ботфорта в гранитную глыбу:

– Мои противники взяли верх на флоте, дела идут очень дурно и война, кажется, заканчивается сама собой.

Едва же смолк последний выстрел Роченсальма, Густав объявил своим изумленным генералам:

– С этой минуты я глава партии мира!

Король понимал, что сегодня одолеть русских ему помогла случайность – зазнайство принца Зигена и шторм, прекрасно понимал он и то, что больше ничего подобного уже не повторится. Чтобы иметь хотя бы моральный козырь в переговорах, король тут же послал предложение о заключении мира. Императрица Екатерина к предложению отнеслась с должным вниманием. Войну со Швецией она с самого начала считала ненужной и, конечно же, была рада ее закончить.

– Неужели до Фуфлыги-богатыря наконец-то дошло, что воевать с нами это рубить сук, на котором он сам сидит! – смеясь, объявила она приближенным.

* * *

Парадокс, но именно наша неудача при Роченсальме сделала шведского короля поборником мира и весьма ускорила заключение последнего. Пусть хоть это было утешением вдовам и сиротам погибших…

Местом мирных переговоров был определен приграничный городок Верель. Для обсуждения мирных статей с нашей стороны был направлен в Верель генерал-поручик барон Игельстром. Со стороны шведов был послан любимец короля – камер-юнкер барон Морис Армфельд. Два барона размен ратификационных грамот произвели стремительно – уже спустя шесть дней после подписания мира.

Впрочем, задержись Игельстром с подписанием мира еще на сутки, ему бы не поздоровилось. Дело в том, что казаки выследили, что барон каждую ночь отправляется на свиданья с каким-то шведом. Заподозрив измену, они решили генерала хватать и волочь в Тайную канцелярию, а заодно взять на пики и шведского лазутчика.

– Свезем в канцелярию Тайную к Семену Шешковскому, под кнутом живо все расскажут и что замышляли, и что не замышляли! – решили станичники, посовещавшись. – То-то матушке-государыне угодим, а она уж за бдительность нас наградами не обидит!

На день не успели казачки со своей засадой, а то бы пришлось подписывать мирные параграфы в застенках Тайной канцелярии.

Из воспоминаний С. Тучкова: «Весь день и большую часть ночи провел в осматривании орудий и в приготовлении способов к скорейшей выгрузке оных. Утомясь от сего занятия, заснул я, не раздеваясь, на палубе одного большого галиота. Выстрел заревой пушки разбудил меня, но, в ожидании другого, я опять заснул, как вдруг разбужен я был великим криком: “Виват”! “Ура”! Сии крики раздались и на моем галиоте. Я проснулся, протирая глаза, и сам себе не верю, видя множество мелких шведских судов, из которых сидели шведские офицеры, матросы и солдаты. Они плавали между судов наших и кричали со знаками радости: “виват, камерад”, а наши кричали “ура”! Удивленный сим, сказал я поручику моему: “Поезжайте на яхту принца и узнайте, что сие значит?” И хотя, впрочем, нетрудно было понять, но я мыслил еще надвое, или мир, или только перемирие заключено со шведами. Поручик поехал, возвратился скоро и привез следующее известие: в самую полночь на передовые посты наши прибыла шведская шлюпка под белым флагом, на которой находился шведский адмирал. Он, явясь к первому офицеру, требовал, чтобы тот велел проводить его к принцу Нассау. Офицер, следуя военным правилам, завязал ему глаза, дал свой ялик и, посадя его в оный, отправил к принцу. По прибытии же на его яхту просил он позволить ему говорить с принцем. Он вышел на палубу, а адмирал, услыша его голос, еще с завязанными глазами бросился к нему, начал его обнимать, говоря: “Поздравляю, любезный принц! Поздравляю вас!” Надобно было видеть, как принц вырывался из объятий его, и первое – велел развязать ему глаза. Тогда адмирал, вынув запечатанный пакет. Отдал принцу, и они оба пошли в каюту. Через несколько минут велел объявить всем, что Екатерина II заключила мир с королем шведским, и по просьбе адмирала позволил он приготовленным уже невооруженным судам прибыть в наш флот».

По Верельскому договору границы были оставлены те же, что были и до войны, Швеция отказывалась от всех своих нелепых претензий к России, а Екатерина обещала больше не вмешиваться во внутренние дела королевства. Никому ненужная война стоила шведам 50 тысяч человек, половины флота и 23 миллионов рейхсталеров. Особенно понравилась Екатерине то, что удалось заключить мир без всяких посредников, и, в первую очередь, без Пруссии и Англии. В отношении последних все еще существовала угроза вмешательства.

Морской теоретик А. Мэхэн впоследствии писал по этому поводу: «…Русский и шведский флоты настолько уравновешивали друг друга, что небольшой английский отряд мог бы решить дело, взять в свои руки контроль над Балтийским морем и держал бы открытыми шведские сообщения между Финляндией и собственными берегами… С другой стороны, Россия все-таки доказала свою способность выступить на море в качестве великой державы и тем привлекла к себе внимание Англии; вскоре она сделалась второй по силе морской державой. Флот ее имел громадное влияние на окончание войны; на сухом пути все сражения кончались безрезультатно потому, что не было одновременных успехов и на море. По сущности говоря, армия была только правым флангом линейного флота, и успехи ее могли принести пользу только при условии господства флота на море».

По случаю торжеств пограничный мост через реку Кюмень выкрасили. Наши свою половину в белый цвет, а шведы – в сине-желтый. После подписания мира шведские офицеры обнимались с русскими и пили с ними в палатках. Среди всеобщей суматохи и веселья по лагерю бродил никем не узнанный король Густав в надвинутой на глаза шляпе. Он был чужой на этом празднике…

Помимо всего прочего во время обсуждения мирных параграфов, Густав клянчил у Екатерины, чтобы та заплатила… его личные долги. Императрица была потрясена такой мелочностью:

– Ну, Фуфлыга, ну и жулик!

Но долги своего воинственного кузена велела все же оплатить.

Граф Безбородко в те дни всем говорил, потирая свои пухлые ладошки:

– Мы свое дело кончили. Пусть теперь князь Потемкин на юге с турками свое кончает!

Подписание мира произошло столь