Жуков. Портрет великого полководца - Виктор Иванович Устинов

преследовании Жукова сыграл главный маршал авиации Александр Новиков. Его лично допрашивал сам Абакумов, в его присутствии велись пытки маршала, который, смотревший много раз смерти в глаза в годы войны, их не выдержал. Он подписал подсунутый ему донос на Жукова, обвинив его в политической неблагонадежности, неуважении партии и ее верховного органа – Центрального Комитета, и подготовке военного заговора с целью государственного переворота, а также в преувеличении собственной роли в ходе войны: «присваивал себе разработку операций, к которым не имел никакого отношения» – с личной формулировкой И. Сталина.

Пока велось это следствие, маршал Жуков энергично руководил вверенными ему войсками, и по боевой подготовке и дисциплине группа советских оккупационных войск в Германии занимала одно из первых мест среди военных округов страны, но интуитивно он чувствовал сгущение над ним политических облаков. Фронтовая разведка по-прежнему работала и сообщала ему, что ряд генералов и офицеров из его окружения вызываются следователями «смерш» для допросов, направленность которых вызывала у него тревогу. Все попытки Жукова связаться со Сталиным пресекались его личным секретарем А. Поскребышевым трафаретной фразой – вождь занят.

Ему уже было известно, что командовавший американскими войсками в Европе генерал армии Д. Эйзенхауэр, с которым Г. Жуков поддерживал дружеские отношения, отозван на родину и назначен на пост начальника штабов армии. Маршал Б. Монтгомери возглавил Имперский генеральный штаб. Он ждал перемен и в своей судьбе.

Позднее Жуков вспоминал:

«В конце марта 1946 года мне передали, чтобы я позвонил Сталину.

– Правительство США отозвало из Германии Эйзенхауэра, оставив вместо него Клея. Английское правительство отозвало Монтгомери. Не следует ли вам также вернуться в Москву?

– Согласен. Что касается моего преемника, предлагаю назначить Главкомом и Главноначальствующим в Советской зоне оккупации в Германии генерала армии Соколовского. Он лучше других знаком с работой Контрольного совета и хорошо знает войска.

– Хорошо, мы здесь подумаем. Ждите указаний.

Через три дня поздно вечером позвонил Сталин и, справившись, не разбудил ли он меня своим звонком, сказал:

– Политбюро согласно назначить вместо вас Соколовского. После очередного совещания Контрольного совета выезжайте в Москву. Приказ о назначении Соколовского последует через несколько дней… Еще один вопрос, – продолжил Сталин. – Мы решили ликвидировать должность первого заместителя наркома обороны, а вместо него иметь заместителя по общим вопросам. На ту должность будет назначен Булганин. Начальником Генерального штаба назначается Василевский. Главкомом Военно‑морских Сил думаем назначить Кузнецова. Какую вы хотели бы занять должность?

– Буду работать на любом посту, который Центральный Комитет сочтет для меня более целесообразным.

– По‑моему, вам следует заняться сухопутными войсками. Мы думаем, во главе их надо иметь главнокомандующего. Не возражаете?

– Согласен».370

Это, конечно, было для маршала Г. Жукова понижением. В годы войны он стал вторым после И.В. Сталина человеком в советской военной иерархии. Был бессменным членом Ставки ВГК, а с августа 1942 года – единственным заместителем Верховного Главнокомандующего и первым заместителем наркома обороны, должность, которую перед его назначением главнокомандующим сухопутными войсками почему-то ликвидировали.

Не успел Жуков еще как следует осмотреться на новой должности, как ему стали известны факты арестов близких ему генералов и офицеров, обвиняемых в преступлениях политического и материального характера. Особенно недостойно повел себя бывший член Военного совета 1-го Белорусского фронта генерал К. Телегин. Его маршал считал близким другом и соратником, но он при первом же вызове к следователю «смерш», чтобы скрыть свою страсть к обогащению, свалил эту проблему на Жукова, обвинив его в организации расхищения трофейного имущества в оккупированной зоне Германии, и приписал ему нелестные выражения в адрес партии и правительства. К концу мая у наркома госбезопасности Абакумова было собрано солидное досье на маршала Г. Жукова, и 3 июня состоялся Высший военный совет с участием Сталина и членов Политбюро В. Молотова и Г. Маленкова. На нем разбиралось дело маршала Г. Жукова по материалам допроса главного маршала авиации А. Новикова, арестованного перед тем органами госбезопасности по «делу авиаторов». Всего в деле фигурировало 75 человек, из них 74 ко времени этого заседания были уже арестованы и несколько месяцев находились под следствием. Последним в списке был Жуков.

После прочтения показаний маршала Новикова и генерала Телегина в зале воцарилась гнетущая тишина, длившаяся минуты две. И вот первым заговорил Сталин. Обращаясь к сидящим в зале, он предложил выступать и высказывать мнение по существу выдвинутых обвинений в адрес Жукова.

Первыми выступили члены Политбюро ЦК партии Г. Маленков и В. Молотов, которые обвинили Жукова в бонапартизме и преувеличении своей роли в минувшей войне и принижении роли политорганов в армии. Однако для доказательства не привели каких-либо новых фактов, повторив лишь то, что указывалось в показаниях Телегина и Новикова. Выступившие вслед за ними маршалы Советского Союза И. Конев, А. Василевский и К. Рокоссовский говорили о некоторых недостатках характера Жукова и допущенных им ошибках в работе. В то же время в их словах прозвучало убеждение в том, что Жуков не мог быть заговорщиком. Особенно ярко и аргументированно выступил маршал бронетанковых войск П.С. Рыбалко, который закончил свою речь так: «Товарищ Сталин! Товарищи члены Политбюро! Я не верю, что маршал Жуков – заговорщик. У него есть недостатки, как у всякого другого человека, но он патриот Родины и он убедительно доказал это в сражениях Великой Отечественной войны».

Диссонансом прозвучало выступление начальника Главного управления кадров Красной Армии генерала Голикова, неудавшегося военачальника, отстраненного Г. Жуковым от командования фронтом в годы войны, который наговорил много необдуманных обвинений, и по всему было видно, что он лично недружелюбно относится к маршалу.

«Сталин никого не перебивал. Предложил прекратить обсуждение по этому вопросу. Затем он подошел ко мне, спросил:

– А что вы, товарищ Жуков, можете нам сказать?

Я посмотрел удивленно и твердым голосом ответил:

– Мне, товарищ Сталин, не в чем оправдываться, я всегда честно служил партии и нашей Родине. Ни к какому заговору не причастен. Очень прошу вас разобраться в том, при каких обстоятельствах были получены показания от Телегина и Новикова. Я хорошо знаю этих людей, мне приходилось с ними работать в суровых условиях войны, а потому глубоко убежден в том, что кто-то их принудил написать неправду.

Сталин спокойно выслушал, внимательно посмотрел мне в глаза и затем сказал:

– А все-таки вам, товарищ Жуков, придется на некоторое время покинуть Москву.

Я ответил, что готов выполнить свой солдатский долг там, где прикажут партия и правительство…»

После этого заседания нарком госбезопасности Абакумов даже предлагал арестовать Жукова, но Сталин, понимавший, в какую историю с арестом прославленного полководца он попадет, сказал