Церковная историография в её главных представителях с IV-го века до XX-го - Алексей Петрович Лебедев

а потому и богословская наука находит еще возделывателей, хотя и не столь высоко одаренных, как бы это было желательно. При тех условиях, какие, как мы указали, имеют место в Германии, человек талантливый возьмет на себя неблагодарный труд служения теологии разве в том случае, если он чувствует особенное призвание и носит в себе дар апостольства. Мы указали общие причины, которые вредно отзываются на деятельности богословов в Германии, а в том числе и церковных историков, в этой стране. Считаем необходимым добавить эти замечания о причинах упадка рассматриваемой литературы указанием причин падения в частности литературы по вопросам Церковной истории свято-отеческого периода, того периода, который с точки зрения нашей русской науки есть самый важный период Церковной истории, поскольку наша церковь в её теперешнем устройстве и складе своих воззрений есть прямая наследница этого периода. Нам кажется, что для протестантства отеческий период церковной истории никогда не представлял особенного интереса. В церкви римско- католической много общего с древне-греческой в устройстве, учреждениях, складе верований; но как скоро латинская церковь для протестантов перестала иметь живой интерес (ее изучали главным образом с целями полемическими), с тем вместе отошел для них на задний план и период церкви отеческой. Было некоторое время, когда и протестанты живо интересовались отеческим периодом, стали серьезно изучать его и написали значительное количество сочинений касательно этого периода, имеющих цену и до настоящего времени, мы говорим о тридцатых и сороковых годах текущего столетия; но это было временным увлечением, которое, как всякое увлечение, проходит. Явление условливалось, как нам кажется, частью тем, что рационализм XVIII века с его насмешками и глумлением над фактами древней церковной истории, в начале XIX века, при возбуждении религиозного духа в немецком обществе, вызывал на противодействие себе, и это противодействие побудило людей глубокой веры и глубоких научных знаний уяснить настоящий образ того периода церкви, над которым так издевались рационалисты (при таких условиях возникли труды Неандера). Это раз. Затем, знаменитый Гегель благотворно повлиял на оживление занятий историей, он указал законы развития мировой истории. Идеи Гегеля в данном случае нашли себе большое сочувствие в обществе. Многие богословы с своей стороны вздумали приложить правила Гегелевской философии и к ходу развития Церковной истории. Это казалось делом заманчивым, обещающим богатые плоды (Из под влияния этих условий возникли труды Баура, Дорнера, и др.). Вообще вся Церковная история получила интерес в глазах богословов протестантов после того, как приходилось пробовать прилагать законы Гегелевой философии не к одной какой-либо части Церковной истории, а ко всей. Лишь только возбудился интерес к изучению общей Церковной истории, явилось не мало деятелей, которые среди общего увлечения — будь то борьбой с рационализмом, будь то философией Гегеля — принялись и за специальную обработку частных сторон истории свято-отеческого периода (Ульманн и др.). Но те причины, которые содействовали пробуждению интереса к общей истории церковной, с течением времени потеряли силу и с тех пор наступило очень вялое отношение немецких богословов к вопросам Церковной истории периода отеческого. Теперь больше всего немецкие богословы заняты разработкой истории протестантства, без сомнения потому, что это отечественная Церковная история для них, а также первым веком и вообще историей первоначального христианства, думаем, потому, что их очень занимает вопрос о естественном происхождении христианства.

Полагаем, что будет не излишне знать, как понимают задачу Церковной истории немецкие историки последнего времени, какими желаниями они воодушевлены, какие требования предъявляют к ней. С этим, по нашему мнению достаточно может познакомить статья Эрлянгенского профессора Альберта Гаука, под заглавием: «Церковная история» (Kirchengeschichte) в известной Энциклопедии Герцога (т. VII, изд. 2-е). Приведем некоторые мысли из этой статьи. Указав на то, что Церковная история есть обнаружение двух факторов — сверхъестественного, — Св. Духа, и естественного, — свободы человека, Гаук пишет: «но деятельность Духа Св. не должна быть изображаема в истории так, чтобы с этим исключалась человеческая свобода. Также не следует, чтобы деятельности человеческой свободы придавалось такое значение, которое не оставляло бы никакого места для действия Духа Св. Не должно поставлять чудо на место естественной связи человеческих явлений. Чудо начала (церкви), установление общения с Богом чрез Богочеловека, лежит за пределами церковной истории, а чудо конца (церкви), второе пришествие Богочеловека должно привести историю церкви к её заключению. Ни то, ни другое не принадлежит к церковной истории, ибо ни толчок к движению, ни конец движения не есть само движение. Поэтому, чудо в церковной истории имеет так же мало места, как и в светской. Ибо деятельность Духа Св. не есть давление совне, а есть возбуждение изнутри. С другой стороны церковная история не должна разрешаться в сумму только человеческих намерений и действий. Ибо не человеческие, но божественные мысли приходят в ней к исполнению. Она есть и совершенно божественная и совершенно человеческая, она то и другое, поскольку божественное осуществляется чрез, человеческое (S. 733). Затем, указав, в чем состоит содержание церковной истории и значение её периодов, Гаук замечает: «ни один период, в сравнении с предшествующим, не может быть шагом назад, напротив, каждый образует скорее шаг вперед, каждый обозначает препобеждение задержки. Но во всяком случае прогресс этот относителен, в продолжение своего бытия церковь стремится к своей цели, но она не достигла еще до неё» (S. 735). В дальнейшей речи Гаук показывает, какое отношение имеет церковная история к светской, какая задача первой в сравнении с последней, и задается вопросом: в чем заключается необходимость изучения церковной истории? В ответ на последний вопрос он разъясняет, что необходимость церковной истории заключается не в научении из прошедшего тому, чем и как должна руководиться церковь настоящего времени. Церковь настоящего времени просто имеет потребность ясно сознавать связь свою с прошедшим. «Как отдельный человек не может оставаться без воспоминаний, так и человеческое общество не может быть без истории» (S. 737). Дальше, по вопросу о методе, после обычных рассуждений о свойствах церковно-исторической критики, автор делает следующие замечания касательно некоторых сторон метода церковной истории: «чрез критическое исследование источников приобретается материя для истории; оно доставляет факты, данные прошедшего в той временной последовательности, в какой они происходили. Чрез это становится возможным историческое знание, но самого знания еще нет. Знание суммы событий не есть отображение действительного хода их; ибо в действительности нет ничего разъединённого. Поэтому, дальнейшая задача исследователя истории — открыть причинную связь, в какой происходило прошедшее и чрез какую оно было объединено. Однако комбинация фактов не всегда удается, если не прибегают к помощи гипотезы. В этом заключается право гипотезы в исторической науке. Если