Совдетство. Книга о светлом прошлом - Юрий Михайлович Поляков

Однако не успела забыться история с сожранным тутовым вареньем, как приключилась другая беда – с вторсырьем. Мы с Ренатом в палисаднике, перед хижиной дяди Амира, играли в «Землю». Правила простые: чертится круг диаметром около метра или немного больше, делится на две равные части, ты встаешь на свою половину и от груди мечешь ножик так, чтобы он вонзился в чужую территорию, а потом точно по развороту лезвия проводишь линию, отрезая у врага кусок. Противник следом делает то же самое. И так до тех пор, пока у кого-то не остается даже пяди земли, чтобы уместить на ней хотя бы одну ступню. Обычно проигрывает тот, чей ножик чаще падает набок, ткнувшись в камень или неглубоко войдя в землю…

В общем, мы играли, когда на мотоцикле с коляской подрулил участковый Антонов. В «люльке», едва умещаясь, сидела толстая черноволосая женщина с оскорбленным лицом, напудренным так густо, что со щек из-за встречного ветра летела белая пыль, как от сухой тряпки, испачканной мелом. Страшно расстроенная, мамаша Пархаева второпях даже не выбрала до конца из волос скрученные бумажки. Они очень смешно называются, но забыл, как именно…

Антонов заглушил мотор, сурово посмотрел на нас и предупредил:

– С холодным оружием, парни, вижу вас в последний раз. Ясно?

– Ясно, – ответил я, пряча ножик за спину.

– Ренат, отца зови! Быстро!

Пока тот бегал в дом, участковый строго, но сочувственно уточнил:

– Дора Вениаминовна, вы ничего не забыли? Может, еще какие вещи у вас пропали?

– Да, еще белый плащ, кажется, с вешалки исчез. Импортный.

– Кажется или точно?

– Исчез. Я в заявлении напишу.

– С заявлением пока подождите.

– Ах нет, простите! Плащ я в химчистку сдала.

– Вот, уже лучше! А с сыном вам следует серьезно поговорить. Лучше сводить к детскому инспектору.

– Отец с ним поговорит. А этот ваш Бляудинов…

– Билялетдинов. И он такой же мой, как и ваш.

– Нет, послушайте, этот аферист специально днем по квартирам шастает, когда взрослые на работе, а дети ради пистолета… чистые души…

– Допустим. Сынку-то сколько лет?

– Двенадцать.

– Не младенец, должен уже за свои действия отвечать. Как у него вообще с соображением? Врачам не показывали?

– Зачем? Вы с ума сошли! Наш мальчик для своих лет невероятно развит! – вскинулась пархаевская мамаша, и скрученные бумажки (ага, вспомнил: папильотки) смешно подпрыгнули в ее пружинистых волосах.

– Невероятно, говорите? Оно и видно.

Появился смущенный дядя Амир. Казалось, он нес, обхватив и прижав к груди, человека, одетого в кожаное пальто.

– Что же вы себе это позволяете, гражданин Билялетдинов? – спросил, качая головой, участковый.

– Гражданин начальник, мальчик сам отдал! – рыдающим голосом объяснил дворник. – По-честному. Вес. Цена. Как в заготпункте. Пугач очень хороший. Только отлили. Теплый совсем был.

– Разберемся. Дора Вениаминовна, вещи проверьте! А где унты?

– Завтра дам.

– Допустим. Иначе, Амир Раисович, следом за Равилем на лесоповал отправлю!

– Аллахом клянусь! Утром сам принесу гражданочке на дом и пугач заберу.

– Пугач забирать не надо, чтобы тебе впредь наука была.

– Как скажешь, начальник…

– Ну, вот видите, Дора Вениаминовна, никакого заявления писать не надо! – повеселел капитан Антонов.

– А если не принесет? – нахмурилась Пархаева.

– Тогда напишете заявление. Заведем дело. И ответит гражданин по всей строгости советского закона! А с Леонидом вам надо очень серьезно поговорить или лучше даже – выпороть.

– Как вы можете, товарищ капитан, мы детей не бьем! – снова вскинулась она.

– Оно и видно. Поехали. – Участковый ударил ногой по педали, вскочил в седло, и они умчались, оставив горькое облако дыма.

– Сам вещи отдал, клянусь Аллахом! – повторил вдогонку дядя Амир, почему-то улыбаясь, и я впервые заметил: зубы-то у него золотые, а не железные, как у Антонова.

Дворник ушел в дом, а мы продолжили игру в «Землю», и в тот день я впервые победил, наверное, из-за того, что Ренат сильно переживал за отца. А вообще-то он здорово кидает свою финку. Ее специально изготовил и прислал братишке с «откинувшимся другом» Равиль из лагеря, но не пионерского. Лезвие с наборной рукоятью, как ни брось, всегда глубоко втыкается в землю, это потому, что вовнутрь запрятан кусочек свинца – для равновесия. А у меня ножик самый обыкновенный, купленный в «Хозтоварах» за рубль двадцать семь копеек – с ручкой в виде пластмассовой лисы. Но в тот день у Рената не осталось земли даже для того, чтобы встать на нее хотя бы одной ногой, и он признал поражение, а потом всем врал, будто поддался нарочно, так как ему просто надоело со мной играть. Я обиделся и месяц с ним не разговаривал…

А теперь вот скучаю и часто вспоминаю моего друга. Прошлой осенью их пристройку, похожую на хижину дяди Тома, снесли и разровняли бульдозером за неделю. Там теперь пустырь, усыпанный битым кирпичом, шифером и стеклом. А Билялетдиновым дали новую квартиру где-то в Чертанове, этот район так называется, потому что находится, как сказал Тимофеич, у черта на рогах. Уезжали они на грузовике с прицепом, так много у них оказалось вещей. Мы с ребятами стояли и махали вслед, покуда машина не скрылась, повернув на Бакунинскую улицу.

12. Мушкетеры короля

Однажды я шпагой попал Ренату в глаз. До сих пор, когда вспоминаю ту жуткую историю, у меня выступают на коже мурашки, а во рту делается кисло, будто я проверил языком контакты батарейки для фонарика.

Дело было так. Посмотрев раз пять в «Радуге» и в «Новаторе» фильм «Три мушкетера», мы поняли: игры в казаков-разбойников закончились. Пора заняться делом! А тут как раз французский потомок Серега Шарманов нашел в плитах неизвестно откуда взявшуюся там толстую проволоку. С помощью зубила мы нарубили ее на куски необходимой длины и выровняли молотком на поребрике. Сначала Колька Виноградов хотел разложить проволоку на рельсах. После прохождения состава мы, по идее, должны были получить плоские клинки, совсем как настоящие. Такая же операция, проделанная с длинными гвоздями, превращала их в настоящие кинжалы, одна незадача: лезвия надо было потом долго точить об асфальт, и тупились они после первой же обструганной палочки. Но предложение Винограда мы отвергли. Совсем недавно к нам в школу приходил железнодорожник в красивой форме и, хмурясь, говорил, что в последнее время участились случаи, когда несознательная детвора, посмотрев антипедагогический фильм «Армия “Трясогузки”», в порядке вредительства кладет на пути разную железную дрянь, а это может привести к крушению, даже к человеческим жертвам, и теперь с диверсантами, даже несовершеннолетними,