Избранные труды. Том IV - Олимпиад Соломонович Иоффе

– Вы юрист, а хотите заниматься политической экономией? Но зачем вам разделять столь связанные друг с другом две науки? Это ведь смежные предметы: в юриспруденции много экономики, а едва ли не все экономические задачи решаются посредством надлежащего правового регулирования. Можно избрать среднюю тему, где экономика и право тесно соприкасаются друг с другом. Возьмите, например, Антона Менгера, его работу конца девятнадцатого столетия, времени, когда разрабатывалось Гражданское уложение Германии. Название книги – «Гражданское право и неимущие слои населения». В ней сплошь перемежаются правовые и экономические проблемы. Да и политическое течение, разделявшееся А. Менгером, именовалось «юридический социализм». Попробуйте! Даже если вас не увлечет критика этого учения, ознакомление с ним снабдит богатейшими юридическими и экономическими навыками. Такой доклад на кружке доставит удовольствие.

Магазинер был выдающимся юристом и притом настолько широко образованным, что мог легко сочетать в процессе руководства своими учениками правовые и экономические категории. Я внял его совету, и таким образом было положено начало моему сотрудничеству с первым учителем – юристом, причем без отхода от экономических проблем, во взаимном переплетении с ними. Одновременно личная библиотека, рекомендованная мне Вознесенским, пополнилась благодаря Магазинеру и последующим учителям того же профиля книгами Муромцева, Покровского, Петражицкого, а также Виндшейда, Дернбурга, Иеринга и др. С этого времени я работал под эгидой светил юриспруденции.

II. К учителям

Обращаясь к моим учителям, я буду говорить только о юристах. Хотя читатель заметил, что мой духовный рост происходил не в меньшей степени под влиянием экономистов с добавлением к ним философов, логиков, психологов и т. п. Позволю также себе расположить их не по значению, а по хронологической последовательности моего сотрудничества с ними.

1. Магазинер

Его основную специальность составляло не гражданское право, а государственное право и общая теория права. К гражданскому праву он обратился лишь после освобождения из-под стражи в 1938 году по окончании страшного следствия, проводившегося ГПУ.

Как будущему государствоведу, ему удалось стать учеником одного из выдающихся русских ученых соответствующего профиля – Максима Ковалевского. Того самого, который так начал первую лекцию в Университете Санкт-Петербурга: «Я пришел учить вас конституционному праву. Но в России нет Конституции. Чему же я буду вас учить?» Научные связи с этим орлом, как его величал Магазинер, вскоре соединились и с дружественными. Приглашенный однажды на широко представленный завтрак к Ковалевскому, Магазинер сидел молча, пока до его ушей не донесся кем-то сообщенный слух, что такой-то разорился. Тут уже он решил прервать свое строгое молчание и сообщить высокому обществу, что ему рассказывали, будто у разорившегося было много женщин, и не это ли стало причиной большой его беды. Мгновенно раздался голос Ковалевского:

– Друг мой! По молодости лет вам простительно не знать, что одна женщина стоит дороже, чем множество.

Тогда он понял, что вместо элоквентности надо было молчать до конца.

Другой важный штрих на той же встрече также принадлежал Ковалевскому, когда, ставя под сомнение его холостяцкий образ жизни, один из завтракавших сказал:

– А почему бы вам не жениться на Софье Ковалевской? С нею вы могли бы поговорить даже о политэкономии.

– Ну, – возразил Ковалевский, – собеседников по политэкономии и без нее достаточно.

К этому рассказу Магазинер добавил, что, зная своего учителя, он, расценил обе реплики как адресованные ему в виде своеобразных предупреждений: не говори о том, чего не знаешь, и не смешивай науку с любовью к женщине (они достойны того, чтобы любить их порознь).

Научную деятельность мой шеф сочетал с общественной, выступая с докладами и малыми речами. В 1911 году в пятидесятую годовщину крестьянской реформы он произнес речь с ее кратким анализом. Судя по газетным откликам, речь произвела хорошее впечатление. Своеобразный отзыв она получила от черносотенца Пуришкевича. Он писал: «Что побудило к публичному выступлению по большому событию российской истории этого увенчанного черными пейсами (Магазинер был блондин. – О. И.) маленького юнца (и маленьким его не назовешь. – О. И.). Но теперь, различая речь и молчание, его можно было бы называть Магазинщиков, а Маклакова – Маклаковером».

Очень рано появились принадлежащие мэтру печатные произведения.

В 1913 году выходит в свет его книга «Чрезвычайный Указ», в которой в завуалированной форме освещается законотворчество царя, направленное наперекор некоторым либеральным идеям Государственной Думы. К 1918 году относится опубликование капитального труда «Общее учение о государстве», в котором с привлечением обширной правовой литературы на разных языках освещаются едва ли не все центральные проблемы конституционного права. Для автора, однако, эта работа имела роковое значение. В ее конце он написал, что намеренно обходит молчанием новое государство России, так как этот эксперимент еще не подвергся проверке временем. Замеченная большевистскими современниками, эта фраза стала основой политического разгрома автора, возглавленного тогдашним главой новой юриспруденции П. И. Стучкой. Друзья Якова Мироновича пытались успокоить его и серьезными аргументами, и легкой шуткой, вроде стихов журналиста Д. Заглавкера: «Какой-то неуч, недоучка себе присвоил имя Стучка…» Но судьба рассудила иначе, и автор превратился в широко одобренный объект несмолкаемой, унизительной критики. Его начали периодически лишать профессиональной работы и закрывать двери издательств. Пришлось, вместо Питера, пожить в Ташкенте, забыть о государственном праве и ограничиваться лишь некоторыми темами теории права. Последняя большая книга Магазинера, написанная в соавторстве с В. К. Райхером и опубликованная в 1928 году, в общей части обсуждала лишь общеправовые вопросы (Магазинер), а в особенной – предлагала тонкий анализ гражданско-правовых сделок (Райхер). Дикторская диссертация Магазинера была посвящена морскому праву, и свою жизнь он кончил, возглавляя правовой сектор Института морского права.

Руководство мной Яков Миронович осуществлял на товарищеских началах без всякого оформления. Такой же характер носили его отношения с будущими профессорами Кравцовым, Маковским и др.

Наряду с преподаванием важных разделов правоведения, Яков Миронович увлекался чтением лекций об ораторском искусстве или, как они иначе назывались, о красоте речи. Эти лекции, обучая студентов, оттачивали его собственную речь, достигавшую при освещении любой проблемы предельной точности и максимальной краткости. Этим замечательным качеством отличалась не только его устная речь, но и опубликованные тексты. Потому его книги были читаемы нарасхват, и, усвоенные, они оставляли неизгладимый след в памяти. В то же время он не только не избегал юмора, но, наоборот, всячески насыщал им свои печатные и устные выступления. Всем этим, вероятно, и объясняется, что в 20-х годах два университетских лектора всегда привлекали обширную аудиторию: академик Тарле и профессор Магазинер. Припоминаю, как на первом после тюрьмы семинаре по гражданскому праву Магазинер проводил его так, что гул хохота не умолкал в течение двух часов. А его юмор в устной речи привлекал к себе каждого, кто умел смеяться и любил шутки.

Был ли он дома или на кафедре, его везде сопровождала научная среда. На кафедре его окружали студенты-энтузиасты, уносившие из аудитории каждую нотку, произносимую его устами. Дома он жил в собственной научной атмосфере. Жена перевела швейцарский Гражданский кодекс на русский язык. Дочь увлекалась физическими проблемами в физтехе академика Иоффе. Другая дочь была профессором английской литературы и английского языка, аеемужпрофессор И. М. Дьяконов завоевал всемирную известность многочисленными открытиями в области востоковедения. Их два сына, внуки Магазинера, подрастая, увлекались физикой и вскоре стали знаменитыми профессорами. А их дед не прекращал занятия наукой до самого последнего дня своей жизни.

2. Аскназий

Как заведующий кафедрой гражданского права, Самуил Исаакович Аскназий руководил также студенческим научным кружком, состоявшим при кафедре. Поэтому рукопись моей работы «Юридический социализм Антона Менгера» Магазинер передал ему на одобрение, и весной 1940 года она была поставлена на обсуждение кружка, а затем выдвинута на городскую студенческую конференцию. Так состоялось мое личное знакомство с ученым.

Но я знал его давно, поскольку гражданское право на нашем курсе читал Аскназий.

Это был удивительный человек. Предыдущие лекции либо диктовались (как у Равина), либо (как у Вознесенского) преподносились в одинаковом темпе, оставляя для отдыха студентам лишь время отклонений лектора от темы. Аскназий пользовался иным методом. Он говорил свободно и быстро, по правильному замечанию одного из моих сокурсников, играясь предметом, благодаря способности освещать один и тот же вопрос несколькими видами словесного материала, который повторял для удобства конспектирования, а студенты, не замечая