Белая Богиня - Роберт Грейвс

Шипами его

    Поражен грозный враг.

Дуб только шагнет —

    И дрожит небосвод.

Повсюду зовется

    Он «стражем ворот».

И плющ, и утесник —

    Крепкий воинам щит.

Орешник-судья

    Судьбы брани вершит.

Необузданна пихта,

    Ясень в битве жесток.

Один остановит

    Вражьей рати поток.

Как знати пристало,

    Береза на бой

Явилась последней,

    Не спеша стала в строй.

У вереска тополь

    Утешенья просил,

От ран изнемог он,

    Лишившийся сил.

Тополя-братья

    Как один сметены

Сталью холодной

    И вихрем войны.

Средь вязов-дружинников

    На врага виноград

Бросается яро,

    Увенчан стократ.

Прославились в битвах

    Терн, чьи горьки плоды,

И боярышник, сходный с ним,

    Вестник беды.

Тростник быстроногий,

    Ракитник, его чада,

И дрок, прежде буйный,

    А ныне – отрада.

Наделявший приданым

    Тис стоял в стороне,

С бузиною, что долго

    Не сгорает в огне,

И с яблоней дикой

    В тени под скалой —

Из «Песни о Мэлдерве»

    Насмешницей злой.

Робеют, в укрытье

    Таясь дотемна,

Жимолость, бирючина

    И с ними сосна.

Хоть со мной не считались —

    Так я был мал, —

Я в битве деревьев

    Славу снискал.

Глава третья

Пес, олень и чибис

Наиболее полно, хотя чибис там и не упомянут, исходный вариант «Битвы деревьев» изложен в «Мивировых древностях». Это совершенный образец загадочной в своем лаконизме мифографии, запечатлевший, по-видимому, наиболее важное событие в религиозной жизни дохристианской Британии:

«Вот энглины [эпиграмматические стихи], что были пропеты во время Кад Годдай, битвы деревьев, или, как некоторые именуют ее, Кад Ахрен, случившейся из-за белого оленя и пса; а пришли они из Аннуна [потустороннего мира], и привел их Аматон ап Дон. И посему стали биться Аматон ап Дон и Араун, владыка Аннуна. И сражался в той битве муж, коего нельзя было одолеть на поле брани, пока неизвестным оставалось его имя. А на противной стороне билась жена по имени Ахрен [ «Деревья»], и, пока неизвестным оставалось ее имя, над ее войском нельзя было взять верх. А Гвидион ап Дон отгадал имя мужчины и пропел два энглина, которые мы тут и приводим:

Не споткнется мой конь, коего я пришпориваю;

Длинными ветками ольхи украшен твой щит,

Браном зовешься ты, Браном сияющих ветвей.

Не споткнется мой конь, несущий меня на битву:

Длинные ветви ольхи – в руке твоей:

Ты Бран, судя по ветви, что ты держишь, —

Аматон Добрый победил».

Сюжеты, подобные отгадыванию имени Брана, хорошо известны антропологам. В древности, если тайное имя бога становилось явным, враги его народа могли воспользоваться им, чтобы творить с его помощью против него злокозненное колдовство. У римлян существовал известный как elicio (выманивание) обычай узнавать тайные имена богов тех народов, с которыми они воевали, и соблазнительными посулами зазывать их в Рим. Иосиф Флавий в сочинении «Против Апиона»[50] приводит описание подобного магического ритуала, совершенного в Иерусалиме во II в. до н. э. по настоянию царя Александра Янная Маккавея; призывали же бога едомитян в облике осла, почитаемого в Доре, неподалеку от Хеврона. Тит Ливий («История Рима от основания города», V, 21) излагает заклинание, посредством коего надеялись привлечь Юнону Вейскую в Рим[51], а Диодор Сицилийский[52] (xvii, 41) пишет, что жители Тира имели обыкновение приковывать статуи богов к пьедесталам, дабы никто их не умыкнул. Естественно, римляне, подобно иудеям, скрывали тайное имя своего бога-заступника и берегли эту тайну как зеницу ока; тем не менее некий Квинт Валерий Соран, сабинянин, был казнен на закате республики за то, что легкомысленно открыл его. Племена Аматона и Гвидиона в сражении, описанном в «Кад Годдай», столь же страстно стремились сохранить тайну Ахрен, то есть, возможно, деревьев или букв, которые обнаруживали тайное имя их собственного божества, сколь и узнать тайное имя божества, покровительствовавшего их противникам. Таким образом, этот миф повествует о борьбе за религиозное господство между войсками Дон, народа, который в ирландской легенде назван Туата Де Дананн, «народом бога, чьей матерью была Дану», и войсками Арауна («Красноречия»), владыки Аннуна (или Аннувна), потустороннего мира или национального некрополя бриттов. В «Повести о Пуйлле, принце Диведа», Араун предстает охотником на могучем бледном коне и преследует оленя со сворой белых собак с красными ушами[53] – сворой адских псов, известных по ирландскому, валлийскому, британскому фольклору и фольклору Горной Шотландии.

Туата Де Дананн были племенным союзом, в котором королевский титул наследовался по материнской линии. Некоторые из этих племен вторглись в Ирландию из Британии в середине бронзового века. В конце концов богиню Дану превратили в мужское божество, бога Дона, или Донна, и стали почитать как первопредка, давшего свое имя союзу племен. Однако в исходном варианте «Повести о Мате, сыне Матонви» она – сестра Мата, короля Гвинеда, а Гвидион и Аматон представлены ее сыновьями, то есть племенными богами союза Детей богини Дану. Согласно имеющей археологические подтверждения ирландской традиции, Туата Де Дананн были изгнаны из Греции в результате вторжения сирийских захватчиков, направились на север и в конце концов прибыли в Ирландию через Данию, которую они наделили своим собственным именем («Дания», «Королевство Туата Де Дананн»), и Северную Британию. Датой их появления в Британии считается 1472 г. до н. э., хотя это весьма и весьма сомнительно. Возможно, на сирийское завоевание Греции, которое заставило их двинуться на север, указывает Геродот в первой книге «Истории», говоря о захвате «финикиянами» в Аргосе, тогдашней религиозной столице Пелопоннеса, святилища Белой богини Ио, почитаемой Туата Де Дананн. Критяне колонизовали его около 1750 г. до н. э. Геродот не датирует это событие, а лишь относит его к эпохе до экспедиции аргонавтов в Колхиду, которая, по мнению греков, состоялась в 1225 г. до н. э., и до отплытия «Европы» из Финикии на Крит в процессе миграции племен, возможно происходившей несколькими столетиями прежде и