Пропавшая: Исчезновение Лорен Спирер. Правдивая история о том, как студентка исчезла у всех на виду - Шон Коэн

вспомнила Шарлин их слова. – А потом [на следующий день] я вдруг получила сообщение от его матери. Они собирались в аэропорт: «Мы вынуждены уехать. Джесси нужно вернуться». И они действительно покинули Блумингтон.

На протяжении нескольких дней от людей, которые представляли интерес для следствия, не поступало никаких известий. Тогда, после окончания ежедневной пресс-конференции, Шарлин, уставшая и ослабшая, решила сама подняться на трибуну. Ее голова практически скрывалась за микрофонами, пока она напряженно всматривалась в камеры. Обычно застенчивая, немногословная и сдержанная, она впервые выступала перед прессой, причем публично.

– Первое, что я хочу сказать человеку, который держит Лорен в заложниках или причинил ей вред: как тебе не стыдно?! – произнесла она, после чего повторила с большей уверенностью: – Позор тебе. Позор! Меня крайне огорчает тот факт, что из всех друзей Лорен только один позвонил в полицейский участок Блумингтона и сообщил хоть какие-то сведения, – добавила она.

Шарлин сообщила о новом почтовом ящике, установленном для получения наводок от лиц, желающих остаться анонимными, а в завершение обратилась к Лорен, если та вдруг ее смотрела.

– Лорен, я люблю тебя всем сердцем и душой. – Со слезами на глазах она сделала глубокий вдох. – Не думай, что мой отчаянный вид означает отсутствие силы и прежней решимости. Я здесь ради тебя, на все 100 процентов. Я никогда тебя не оставлю. Я люблю тебя всем сердцем. Ты нужна мне. Возвращайся домой[14].

Ее мысль была предельно ясна: кто-то что-то знает и молчит. И обращалась она не в пустоту и не к какому-то незнакомцу. Свои комментарии она адресовала одноклассникам Лорен, студентам, которые принимали самое активное участие в событиях того вечера.

Шарлин подвергала сомнению всех и вся, включая первоначальную версию об уходе Лорен из квартиры Розенбаума.

Сходя с трибуны, она заметно дрожала. Журналисты уже собирали вещи, как вдруг к Шарлин подошла телерепортер.

– Ваша речь произвела сильное впечатление, – обратилась она к убитой горем матери. – Выступайте почаще.

Глава 8

С момента исчезновения Лорен прошло уже больше недели. Полиция не прекращала ежедневных пресс-конференций, но ничего толком сказать не могла.

– Громких заявлений на сегодня нет, – объявил лейтенант Билл Паркер. – Радует лишь то, что в полицию поступает колоссальное количество наводок.

Роб Спирер настойчиво добивался проведения регулярных брифингов. Он стремился к общению с людьми, к ежедневному освещению ситуации, чтобы всегда оставаться в курсе событий. Некоторые офицеры сравнивали его с питбулем – настолько велика была его потребность разузнать все детали этого дела.

Однако единственные неоспоримые факты содержались лишь на записях с камер видеонаблюдения. В тот вечер почти на каждом здании по маршруту следования Лорен были установлены камеры – за исключением участка возле таунхаусов, где она находилась в последний раз. Они зафиксировали перемещения Лорен в течение всего вечера: от «Смоллвуда» до Sports, ее уход из бара, возвращение в «Смоллвуд» и повторный уход, что позволило составить точную хронологию ее передвижений вплоть до исчезновения.

Между тем, заполучить видеозаписи оказалось не так просто. Служба безопасности «Смоллвуда» отказалась предоставить полиции доступ к почте и офису охраны, поэтому полицейским пришлось выписывать ордер на обыск, что заняло четыре дня. По прибытии полицейских для вручения ордера один из помощников «Смоллвуда» отказался отпереть дверь полицейским, поэтому они вернулись со стальным тараном и выломали ее. В итоге оперативники ушли с тремя компьютерами и стопкой жестких дисков.

Учитывая, что с полицией никто не общался, многие сведения о развитии событий удалось почерпнуть лишь из сообщений с мест, в основном от меня. Последние несколько дней я потратил на то, чтобы обзвонить знакомых Лорен, поговорить с Шарлин и Робом, а также обратиться к студентам в кампусе – вдруг они что-то слышали или знали людей, которые могли обладать информацией.

И вот наконец история начала проясняться. Я выяснил имена людей, которые были с Лорен в последние часы, включая ее парня и нескольких студентов, которые, по имеющимся данным, общались с ней последними. Я неоднократно приходил к ним домой, звонил им и общался в Facebook.

Из-за моей настойчивости мне начали поступать гневные звонки от родителей и адвокатов.

– Чего ты добиваешься, Шон? – в одном из телефонных разговоров спросил меня отец Джесси, Алан, интересуясь, не располагал ли я порочащей информацией о его сыне.

Узнав о Кори Россмене, я позвонил его адвокату, и тот произнес самую ужасную вещь: его клиент ничего не помнит, потому что в тот вечер, когда они вернулись в «Смоллвуд», ему нанесли удар.

– В «Смоллвуде» они встретили каких-то ребят, – рассказывал Карл Зальцмен, его адвокат, – и его ударили кулаком в лицо. Россмен ничего не помнит ни об инциденте, ни о пятнадцати минутах, ему предшествовавших. Последнее его воспоминание – утреннее пробуждение в постели, что подтверждают несколько человек.

Он сравнил Лорен и Россмена с ранеными товарищами, которые помогали друг другу передвигаться по улице.

А вот камеры рассказывали совсем другую историю: сильно опьяневшую девушку нес на руках едва знакомый ей молодой человек.

Мои коллеги-репортеры стали брать на брифинги копии моих статей и засыпать полицию вопросами об употреблении Лорен наркотиков, о ссоре в «Смоллвуде» и о слухе, что Лорен умерла от передозировки, после чего один или несколько человек поддались панике и избавились от ее тела.

Но полиция лишь отмахивалась от неназванных «подозреваемых».

– Есть все основания полагать, что скрывающиеся лица сами объявятся, – заявил капитан Джо Кволтерс. – Мы не можем закрыть город и никого отсюда не выпускать. Как и не можем принудить человека явиться в полицию на разговор.

Даже несмотря на тысячи поисковиков и полицейское управление, объединившееся с семьей жертвы для поиска всевозможных зацепок, след начал теряться.

Да и полиция уже начала опускать руки.

– Я долгое время работал с копами, – рассказывал Стю Бэггерли, – поэтому знаю: если никто из этих парней не объявится и не даст показания, уже ничего толком мы не узнаем. Наступил момент уныния и страха, что мы никогда ее не найдем. Казалось, что где бы она ни была, там она навсегда и останется.

Но вдруг полиция сделала шокирующее заявление.

Спустя двенадцать дней после исчезновения Лорен полицейские провели ежедневный брифинг с распечатанной фотографией белого грузовика и обратились к общественности с просьбой помочь опознать водителя[15].

Речь шла о пикапе Chevrolet Silverado («или Colorado», – уточнили в полиции), который проехал на запрещающий знак примерно в то же время, когда исчезла Лорен. Автомобиль попал в поле зрения камер, расположенных в квартале, где проходила дорога до «Смоллвуда».

Пикап, как показывает камера наблюдения, двигался на запад по Десятой улице в сторону Мортон-стрит около 4:14 утра. Через десять минут, в 4:24, он снова попал в кадр, но уже чуть дальше по улице. Получается, что машина оказалась всего в квартале от последнего известного местонахождения Лорен в таунхаусе Розенбаума, примерно в то же время, когда она якобы шла домой.

Но больше всего поражала другая деталь. На некачественном снимке с видеокамеры, расположенной на крыше соседнего здания, виднелись два черных окна автомобиля – настолько темных, что внутри было ничего не видно. Однако в кузове просматривалось множество черно-белых силуэтов, достаточно крупных, чтобы предположить присутствие там женщины ростом 150 см и весом 41 кг.

В ходе брифинга полицейские показали фотографию пикапа, а также снимок Лорен, сделанный в тот вечер. На ней был белый топ и черные леггинсы.

Взбудораженные, репортеры и спасатели, друзья и родственники Лорен тут же ухватились за новую информацию.

Назревали новые вопросы: Кто был за рулем? Знал ли он Лорен? Находилась ли она в кузове? Если да, была ли она жива? В кадре просматривалась не только фигура миниатюрной девушки, но и нечто более