Арнольд Дейч. Вербовщик Божьей милостью - Александр Юльевич Бондаренко

class="p1">Можно понять, что на эту личность следует обратить особенное внимание. «Эдит Тюдор Харт – таково было настоящее имя советского агента… Эдит, как показывает её досье, хранящееся в архивах НКВД, была больше чем просто оперативным работником. Она родилась в 1908 году в семье Сушницких… Как показывает её досье, она активно участвовала в коммунистическом подполье Вены в 1929 году»[79].

В одном из своих отчётов о работе в Англии «Стефан» даёт характеристику «Эдит» и её работе, говоря, что он её «знает из Вены с 1926 года», и называет её «старым членом австрийской компартии», говоря, что ей около тридцати лет. Ну если КПА была образована в 1918 году, то и получалось, что для того, чтобы стать ветераном партии, требовалось не так и много времени.

Возвращаемся, однако, к «Дополнению…»: «Бенкович стал потом членом ЦК Австрийской компартии и находится сейчас, как коммунист, в австрийской тюрьме. Я составил несколько химических чернил и достал несколько паспортов для вышеуказанного сотрудника ГПУ, кроме того, я дал ему сведения и информацию о подозрительных людях, находящихся в компартии. Я встречал его и его наследника очень редко, и последние поручения я получил через Бенковича».

Что интересно: когда говорят о Дейче, всё время подчёркивается, что это именно он привлёк к работе «Кембриджскую пятёрку», а вот о том, кто привлёк к работе его самого, – как-то не вспоминается… Хотя в «Автобиографии» Дейч ещё пишет, что в 1930 году, в Вене, он «выполнял отдельные поручения тов. Лебединского[80]». Можно полагать, что именно он и осуществил вербовку – то есть сделал Арнольду Дейчу предложение о негласном сотрудничестве. А может быть, и нет…

Но жизнь даже у самых легендарных разведчиков не ограничивается только лишь оперативной работой, революционной деятельностью и тому подобными занятиями. Поэтому – несколько слов о личной жизни Арнольда из всё той же «Докладной записки»: «Моя жена Финни или Сильвия. [Вообще-то “Сильвия” – это оперативный псевдоним, реально она была Жозефиной. – А. Б.] Родилась в 1907 году в Вене. Мы с ней знакомы с 1922 года. Сошлись в 1924 году. В том же году она вступила в австрийский комсомол. Она тогда работала воспитательницей в детском доме. В 1927 году она вступила в австрийскую компартию. В 1931 году она была откомандирована в Москву в радиошколу Коминтерна, где она пробыла до 1932 года…»

Уточним, что девичья фамилия Финни Павловны, как её потом стали называть, в русском варианте была Рубел, а социальное происхождение значилось из «мелкой буржуазии». Если же точнее, то в анкете Дейча написано, что тесть его скончался в 1934 году, а тёща по профессии «лавочник». (Там же про своего отца Арнольд написал «коммерсант», что звучало гораздо престижнее, хотя суть была точно такая же. Но тёща есть тёща…) И Генрих Дейч, и Павел Рубел были членами Социал-демократической партии Австрии.

Приехав в Москву по линии Коминтерна, Финни Дейч стала именоваться – с 1931 по 1935 год – Лизой Крамер. К сожалению, мы не можем сказать, то ли это Арнольд в своё время познакомил её с высокими коммунистическими идеями, которыми она вскоре всерьёз увлеклась, то ли они повстречались как единомышленники на каком-нибудь партийном мероприятии, но главное, что Финни оставалась верной спутницей и соратником до самого конца жизни Арнольда…

Между тем тучи сгущались – и не только над голубым Дунаем, но и над всей многострадальной старушкой-Европой. «Возмутителем спокойствия» вновь выступала «возрождающаяся Германия» – точнее, известные силы, которые рвались там к власти при откровенном попустительстве западного капитала. «На IV конгрессе Рабочего социалистического интернационала (июль – август 1931 г.) лидер австрийских социал-демократов О. Бауэр, говоря о положении в Германии, заявил, что “речь идёт в действительности о жизни и смерти демократического социализма в мире”. Социал-демократы увидели в фашизме угрозу всем демократическим и гуманистическим завоеваниям и заявили, что рабочий класс применит против него силу, если он попытается вооружённым путём ликвидировать демократию. При этом они продолжали настаивать на теории двух врагов, в равной мере противостоящих демократическому порядку, – фашизма справа и коммунизма слева»[81].

А ведь действительно, рабочий класс применял против фашистов силу – в том числе и в Австрии. «В Вене к организации самообороны приступлено довольно давно. Особо необходимо отметить работу по организации самообороны у строителей. Они выставляли стачечные пикеты не только во время своих забастовок, но и активно помогали бастующим рабочим других отраслей промышленности. Всюду, где возникали конфликты с штрейкбрехерами, полицией, социал-фашистами и профбюрократией, эти дружинники всегда находились в первых рядах борющихся. Они также оказывали большую поддержку безработным в их столкновениях с полицией и фашистами. Наряду с этим они выступали также в роли пропагандистов и агитаторов…»[82]

Активизировались трудящиеся – активизировались, соответственно, и противостоящие им силы. Арнольд Дейч писал в «Автобиографии»: «В 1931 г. в Вене произошёл провал, причём было раскрыто одно из наших подпольных бюро. В связи с этим я должен был около двух месяцев скрываться от полиции, и в декабре 1931 г. я был вызван в Москву. Здесь я работал в бюро ОМС…»

В «Докладной записке» следуют некоторые уточнения к вышесказанному: «В октябре 1931 года, благодаря плохой работе некоторых сотрудников этой организации, в нашем аппарате в Вене произошёл провал».

В общем, полиции удалось арестовать нескольких сотрудников того самого Венского ОМС, и кто-то рассказал слишком много о его делах и людях… Таким образом организация оказалась раскрыта.

Завершая тему противостояния социал-демократов и коммунистов, вспомним старинную пословицу «Лучше поздно, чем никогда» и уточним, что словосочетание «слишком поздно» вполне можно приравнять к сакраментальному «никогда». «На рубеже 1932–1933 гг. компартии вели значительную антифашистскую работу. Австрийская компартия призвала социалистов к единому фронту без предварительных условий»[83]. Поздно это оказалось, слишком поздно! К тому времени к власти в Германии уже пришёл Гитлер, в Италии – Муссолини, Испания приближалась к гражданской войне, а в ряде европейских стран пытались поднимать свои головы разного рода мелкие «фюреры»…

Глава 4

Праздник, который всегда с тобой

Париж уже никогда не станет таким, каким он был прежде, хотя он всегда оставался Парижем… Париж никогда не кончается, и каждый, кто там жил, помнит его по-своему.

Эрнест Хемингуэй

Каждый историк знает: в основе любого исследования лежит документ и по-иному быть не может. Однако беда состоит в том, что даже официальные документы далеко не всегда полностью соответствуют истине. Для примера обратимся к военному делу, где всё, кажется, строго документировано и регламентировано. Предположим, вышестоящий штаб «спускает» в подчинённые войска план боя – а потом на деле по многоразличным причинам всё разворачивается совсем по-иному, хотя и заканчивается так, как намечалось – победой. Тем не менее «наверх» идёт доклад, что всё было сделано именно так, как приказано, – таким образом отрапортовать проще, нежели объяснять,