Арнольд Дейч. Вербовщик Божьей милостью - Александр Юльевич Бондаренко

Несколько предложений относительно провоза сфотографированного желатинового слоя, с которого снят целлулоид:

1. На ярлычках с визитной карточкой, привязываемых к чемоданам, вставляется обыкновенно в целях предохранения карточки целлулоидная пластинка. Вместо этой целлулоидной пластинки можно вставить проявленный по физическим методам фильм.

2. В искусственных зубах или под золотыми мостами и пластинками во рту.

3. Под рекламными этикетками на флаконах с духами.

Провоз информации при помощи серебряных монет.

Сведения пишутся азбукой Морзе на серебряной монете. Затем серебряная монета покрывается слоем цинка. Затем этот слой смывается соляной кислотой.

Предложение химических чернил…

Раствор радиохлорида (хлористого радия), который получается уже в ампулах и в котором находится 0,001 г. хлористого радия, растворяется в четверти литра воды. Этим раствором следует писать…

И далее следует ещё несколько предложений, которые, так же как и вышеприведённые, могут быть не совсем понятны современному читателю. Но вот, кстати, почти официальная оценка его работы в этом направлении: «Дейч внёс большой вклад в совершенствование оперативной техники. Используя знания в физике и химии, он активно способствовал внедрению в практику разведывательной деятельности новых по тем временам технических средств, позволивших существенно повысить её эффективность. Он разработал несколько рецептов средств тайнописи, которые применялись при поддержании связи с Центром и внутри резидентуры. Некоторые из них оказались очень стойкими и успешно использовались на наиболее опасных линиях связи»[96].

Естественно, что в работе на новом месте возникали новые связи, однако и старые не обрывались, не забывались – наоборот, Дейч как бы готовил себе «команду» для продолжения работы на следующем, скажем так, этапе. В «команду» эту, в частности, вошла «Лукси», она же «Люкси», она же «Люси» – в разных документах этот псевдоним пишется по-разному. «“Лукси” я знаю с 1926—27 года по Вене», – написал Арнольд в отдельной, никак не озаглавленной записке, в которой рассказывал о судьбе агентессы и к которой мы скоро вернёмся. А пока – некоторая информация на ту же тему из «Докладной записки»: «Я тогда привлёк к нашей работе т. Люкси, приёмную дочь венгерского революционного писателя А. Габора[97] и дочь литературной переводчицы Ольги Гальперин. Обе сейчас в Москве».

Речь идёт про «Люкси»-«Лукси», но тут, как бы совершенно случайно мелькнуло в нашем повествовании имя (хотя и с ошибкой!) весьма интересной личности того времени: Ольги Осиповны Гальперн[98], а не Гальперин, уроженки города Могилёва-Подольского, что в Винницкой губернии, ставшей не только женой известного венгерского писателя, но и весьма уважаемым переводчиком. В 1929–1930 годах в берлинском издательстве Literatur und Politik вышли в её переводе первые две книги шолоховского романа «Тихий Дон», буквально потрясшие читающую европейскую публику. Впоследствии в интервью Ольга Осиповна сказала так: «Я счастлива, что неожиданно оказалась первооткрывателем “Тихого Дона” Шолохова в Европе. Просто я выполнила свой долг коммуниста: долг перед Родиной и Коминтерном»[99]…Пройдёт совсем немного времени, наступит весна 1933 года – и те самые переведённые ею на немецкий шолоховские книги полетят в огонь ярко пылающих нацистских костров, вместе с трудами теоретиков марксизма-ленинизма и произведениями целого ряда современных германоязычных писателей: Эриха Марии Ремарка, Генриха Манна, Стефана Цвейга… Штрихи истории эпохи.

Однако вернёмся к судьбе дочери Ольги Гальперн – вот что говорится о ней в безымянной записке Арнольда Дейча: «В 1933 году я встретил её в Париже, где она тогда работала секретарём и переводчицей в антифашистской организации, возглавляемой Барбюссом. С разрешения Дома я привлёк её к нашей работе. Я использовал её в качестве адреса, установщицы, связистки и для других внутренних поручений по организации. Она оказывала также услуги и другим нашим работникам. Она меня познакомила с “Джеймсом” и через неё с ним одно время поддерживалась связь. Её муж, член партии же, иногда помогал нам…» В другом отчёте этот момент – относительно помощи мужа «Люкси» – несколько конкретизируется: «Т. к. он имел большие связи, его использовали как наводчика».

После рассказа о последующих событиях (записка эта писалась по возвращении «Стефана» в Союз) он даёт агентессе такую характеристику: «“Лукси” очень преданный нам человек. Она готова в любой момент сделать для нас всё, что нам нужно. Она очень способный человек, владеет в совершенстве несколькими языками и могла бы нам быть очень полезна».

Суммируя всю вышеизложенную информацию, можно понять, что Арнольду в тот период пришлось провести большую и разноплановую работу, потрудиться не только на французской, но и на сопредельных с ней территориях, общаться с большим количеством людей – и при этом располагать их к себе, входить к ним в доверие, чтобы по-настоящему закрепить связи. Встретиться в первый раз с нужным человеком в общем-то несложно. Гораздо сложнее закрепить контакт, обеспечить последующее общение.

Кстати, в установке первичного контакта немалую роль играет внешность разведчика. Надо знать, что близ границ, на пограничных побережьях (не говорим о тщательно охранявшихся погранзонах в СССР) обычно полным-полно крутится всякого разного сброда, не вызывающего доверия окружающих – контрабандисты, тёмные дельцы и тому подобная публика. Посмотришь на иного, и сразу становится ясно, что с таковым лучше соблюдать дистанцию пистолетного выстрела. По счастью, природа (или родители?) наградила Арнольда весьма привлекательной, располагающей внешностью: «Дейч был красивым мужчиной: синие глаза с огоньком и светлые вьющиеся волосы – он никак не укладывался в привычный стереотип сына торговца из стран Центральной Европы, выросшего в традиционном еврейском квартале Вены»[100]. Но это – вторичное, сделанное с чьих-то слов описание, а вот свидетельство человека, непосредственно общавшегося с Дейчем, не раз его видавшего. Ким Филби так описывает свою первую встречу с разведчиком: «Незнакомцу было около 35 лет. Он был намного ниже среднего роста, полная фигура лишь подчёркивала внушительную ширину его плеч. Светлые курчавые волосы и большой открытый лоб. Живые голубые глаза и широкий рот намекали на то, что от него вполне можно ожидать какой-нибудь шалости или озорства»[101]. В общем, внешне приятный такой дядька, располагающий к себе, – и ничего от «сына торговца из еврейского местечка», что у многих вызывало определённое предубеждение. Да и вообще, по тому времени для Европы это была далеко не лучшая и совсем не безопасная национальная принадлежность…

На французской территории Дейч прошёл весьма основательную «обкатку» перед выводом на нелегальную работу в Англию. Неизвестно, насколько радовал его такой перевод – Арнольд очень любил Париж, этот, говоря словами Хемингуэя, «праздник, который всегда с тобой». Но… «Для советской разведки того времени большой интерес представляла Великобритания. В то же время, после восстановления дипломатических отношений с Советским Союзом в 1929 году, британские спецслужбы установили в отношении официальных советских представителей жёсткий контрразведывательный режим. За сотрудниками советских учреждений в Лондоне велась интенсивная слежка, их