НеТемный 7 - Александр Изотов

знахаря, разодетого в шкуры священных козло-барсов и держащего в руках длинный посох-молот. И я удивился, вдруг узрев рядом с ним цербера… Он был даже немного крупнее моего Кутеня, и это было именно то самое чудо, которое склонило на сторону знахаря Волха многих железняков.

«Ведь Хморок и его верный тёмный пёс Сумрак возвращается»…

Да, ересь Волха не оспаривала веру в то, что Хморок вернётся. Наоборот, знахарь выставил всё так, что это хранители и огневики как раз и мешают Хмороку вернуться и скрывают от остальных броссов свои истинные цели. Поэтому-то они и не пускали к себе железняков, которые постигли настоящую истину, и что более возмутительно, они запретили Волху приближаться к Храму и вулкану.

Я прекрасно знал Бездну и её приёмы. Поэтому следом должно было произойти не чудо, которое воодушевило многих железняков, уставших от вечного ожидания Хморока. Нужен был конфликт…

И Бездна получила его, когда Хранители и огневики пустили в святые места Малуша. Бросса, который набрался в Камнеломе совсем уж чуждой ереси. Глупой веры в Древо, на котором растут миры, и на ветвях которого танцуют боги. Древо, из-за которого, говорят, раскололся Губитель и Хморок исчез…

Да, это после того случая, когда я вернулся из священных мест, железняки вышвырнули меня из гор и продали в рабство. Волх не решился на убийство соплеменника, это считалось тяжким грехом, а ересь знахаря ещё была зыбкой. И, хотя все его сторонники были в гневе, Волх решил явить милосердие

Это тоже было коварным приёмом Бездны. Да, потом среди железняков будут царить жестокость, и казни несогласных станут привычным делом. Но после того случая на сторону знахаря перешла большая половина броссов…

И теперь в Бросских Горах царила война.

Глава 8

Всё это я увидел, лишь прикрыв глаза на мгновение. А когда открыл, узрел ухмыляющегося меченого.

Другие двое в порыве удивления шагнули и тоже коснулись Губителя Древа, чтобы осознать, что он реален. И этим они помогли мне взвесить все их грехи.

— Это ничего не значит, — наконец, сказал меченый, взвешивая в руке мой топор, — Кто мы, чтобы понять священные писания? Почему он оказался в твоих руках, неважно, ведь ты донёс его сюда… Ясно одно — великий Волх теперь получит и топор, чтобы пророчество свершилось, и его тело станет тем самым сосудом.

В его глазах уже не было страха, и последние нотки опасения исчезли из взглядов кудрявого и лысого. Их вера в ересь прошла краткое испытание и, наверное, даже укрепилась.

Я же недобро ухмыльнулся. Помимо чёрного камня, который показывает прошлое и грехи, в Губителе Древа была запечатан и белый камень. И он позволял мне видеть будущее…

— За убийство соплеменников… — спокойно начал я, и улыбка исчезла с лица меченого.

О да, он уже казнил соплеменников этой самой рукой, в которой держал Губитель. И не только мужчин, но и стариков, женщин… И детей. А значит, прощения ему не будет.

Но он ещё поживёт, потому что должен будет посеять страх в сердце Волха. Тут не только Бездна умеет в коварство…

Рядом со мной открылся портал, и оттуда, оскалившись, вышел Кутень. Он гордо поднял голову, показывая белоснежное пятно на груди… Да-а-а, вот настоящий Сумрак! Как говорится, узрите, грешники.

— Ещё… это… — только и захапал ртом кудрявый, самый молодой, — Но как⁈

Надо было видеть, как расширились зрачки у всех троих. Нет, спускать на них цербера я не собирался — кровь бросса легко погубит любое исчадие Тьмы, и с этим ничего не поделаешь.

Но это и не требовалось. Я сам их покараю…

— … Хморок приговаривает вас к смерти, — закончил я, забивая в их разум последний гвоздь неизбежного.

И Губитель, исчезнув из руки меченого, появился в моей.

Одно мгновение, и я метаю топор в кудрявого. Тот как раз изумлённо смотрел на пустую руку своего соратника, когда Губитель вошёл ему в прямо в пах, заставляя согнуться и сбив с ног.

Тишину над заваленным Углеяром расколол истошный крик покалеченного насильника, из разума которого я вытянул все его ужасные проделки.

Я — справедливость…

Мгновение — Губитель снова в моей руке, и я легко отбиваю атаку меченого. Тот, очнувшись, уже бросился в атаку. Его топор соскальзывает вниз по лезвию моего, и атакующий ныряет следом.

Сбоку надвигается новая угроза — наконечник копья едва не чиркает меня в висок, но я легко уклоняюсь и вызываю огненный щит. Лысый врубается лицом в плотную огненную пелену и орёт, когда его борода начинает полыхать.

Меченый явно опытный воин, и он, когда его топор втыкается в землю, не разворачиваясь, сразу толкает меня плечом. Второй в этот момент, справившись с шоком от ожога, уже пытается подсечь меня копьём снизу, чтобы сбить с ног.

Я позволяю меченому оттолкнуть меня, сам подгибаю ноги, и, отлетев на несколько шагов, спокойно приземляюсь.

Всё это происходило под истошные крики покалеченного кудрявого, который так и катался с расколотым тазом. Меченый с лысым бросили на него обеспокоенные взгляды, понимая, что красавчику уже точно будет незачем охмурять женщин. А главное, нечем насиловать.

— Ма-а-ама! — всхлипывал кудрявый, но помочь ему, наверное, ни один бы целитель теперь не смог.

И его мать, кстати, погибла от его руки… Не хотела вставать под знамёна знахаря Волха.

Вот такая вот беда постигла Бросские Горы из-за этих уродов.

Кудрявый ещё раз всплакнул, глотая сопли, и затих…

— Ты-ы-ы… — с ненавистью выдохнул меченый, выпрямляясь, — Ты же лиственник!

О-о-о, в ход пошла хитрость. Бездна, а с твоими подельниками ещё ничего не потеряно.

— Тебе же нельзя убивать! Ты понимаешь, что натворил, святоша⁈

Я лишь улыбнулся. Да, я помнил, что служу Свету, но сейчас здесь разговаривали самые настоящие тёмные… И мы все делили Тьму и решали, кому она принадлежит.

Силам зла? Или тем, кто просто хочет равновесия?

Поэтому я и выбрал те методы, которые эти головорезы легко поймут. Которые почувствуют, что пришли их последние дни, что кара грядёт и им негде будет скрыться. А значит, они будут делать ошибки!

Но что-то я задумался, вестник демагогии…

— Твоё Древо тебя проклянет! Тебе не будет места нигде, изгой!

— А если я скажу, что ты зришь перед собой новую ветвь…

— Что? — меченый удивился.

Копейщик в это время, пока главарь отвлекал меня, отходил в сторону, пытаясь обойти. А Кутень так вообще всё время