Игра в городки - Юрий Николаевич Стоянов

зрения, вещи: механизм для сгибания протеза в районе коленного сустава, силуэты писающих мальчиков из жести для обозначения мужского туалета, капканы для мышеловок и так далее. Как-то он спросил нас:

– А что бы вы сами хотели сегодня сделать из железа?

И Мельниченко ответил:

– Зубы.

– Почему?

Мельниченко, передразнивая Феликса (тот, когда улыбался, кокетливо прикрывал железный рот ладошкой), ответил:

– Потому что красиво!

Феликс подошел к нему с видом застенчивого убийцы и вежливо попросил выложить на верстак все содержимое портфеля. Серега вывалил все, что было. Феликс собрал ученические причиндалы в стопку и ею вломил Мельниченко по темечку. На Серегину беду, в этот день по расписанию был урок черчения. Так что огромный деревянный пенал пришелся на основание пирамиды, которой его припечатал Феликс. Серега так испугался, что, по-моему, даже не понял, больно ему или нет. А Феликс вдруг устроил какую-то жуткую уркаганскую истерику:

– Мочить вас буду, козлы вонючие! Мама, падлой буду!

Мы все драпанули из мастерской, потому что до нас стало доходить, где Феликс приобрел навыки работы по металлу. Мы так сдрейфили, что никому не рассказали о ЧП.

Со временем все как-то поутихло и подзабылось и бдительность наша притупилась. И вот показываю я Сереге фехтовальные удары с помощью напильников и учу его брать защиту. Искры летят во все стороны. В это время в мастерскую вошел Феликс. Серега первым заметил его и инстинктивно прикрыл голову руками, как бы говоря этим: «Товарищ учитель, а вы меня уже били, помните?» Феликс взял меня за шиворот, подвел к дверям и ногой дал мне пенделя по мягкому месту. Я вылетел в коридор и совсем не больно приземлился. Вижу: по паркету двигаются знакомые каблучки. Идет мама с какой-то комиссией и объясняет:

– А здесь у нас проходят уроки трудового воспитания. Опытные педагоги. Прекрасное оборудование…

Я начал корчиться и постанывать:

– А-а-а, как больно, как же мне больно…

Мама, перешагивая через меня, тихо процедила сквозь зубы:

– Встань, клоун, не верю!

Так мне был преподнесен первый урок по мастерству актера. Остальные уроки того, как нужно корчиться, чтобы верили, я получил в Москве, в ГИТИСе (Государственном институте театрального искусства).

Там же я узнал о том, что авторство легендарной фразы «Не верю!» принадлежит не моей маме, а Константину Сергеевичу Станиславскому.

Глава 4. Юность

Как давно все это было…

В юности.

В 1974 году.

…А в 1975-м я переехал из общежития на частную квартиру стоимостью 30 рублей в месяц, включая коммунальные услуги. К этому же времени относится начало моего увлечения любительским собаководством. В выходные дни я пропадал на птичьем рынке недалеко от Таганской площади. Чего там только не продавали! Купить можно было все, что шевелится, бегает и плавает на земном шаре. Я околачивался преимущественно в собачьих рядах. Всех собак мне было жалко.

Первого моего пса мне продали как тойтерьера. Щенок не рос, остался двадцатисантиметровым в холке, не лаял, а мяукал, и язык не поворачивался назвать его кобелем.

Через два месяца он перекочевал к отцу моей первой жены в Минеральные Воды и там продолжил свою странную породу.

Второго пса мне выдали за русскую гончую. Три месяца я лечил его от глистов, а потом подарил одному егерю.

Третьим был двухлетний курцхаар, у которого затянулся период полового созревания.

Однажды я пришел из института домой и застал жену сидящей на шкафу. Внизу лаял пес, и глаз у него был какой-то очень весенний.

Курцхаара я отвез обратно на птичий рынок и подарил двум школьницам из Подмосковья, еще дав денег на электричку. Как они доехали до дома, не знаю.

Так что благотворительность я понимал очень по-своему: помоги собаке и подари ее другому.

Все же, если я пропускал занятия, староста курса Юра Богданов объяснял педагогам мое отсутствие так:

– Он болен.

– Чем?

– Любовью к животным.

…Четырнадцать лет у меня жил Тиль – беспородный пес, обаятельное существо с человеческим взглядом, которое я называл «карликовым ньюфаундлендом». Из всех команд он понимал только одну: «Сделай заиньку». Выполняя ее, он садился на задницу и ждал куска колбасы. С этим трюком Тиль и кочевал из одного выпуска «Городка» в другой.

Ленин и Крупская – мои однокурсники

Как хорошо, что есть друзья!

Я к ним могу прийти голодным,

Не будет их прием холодным,

И мы закусим, как князья.

Но если у моих друзей

Мы не найдем и черствой булки —

Вперед! – в соседнем переулке

Живут друзья моих друзей.

Друзья друзей моих друзей —

Друзья, конечно, неплохие,

Они и для меня такие,

Которых не любить нельзя.

Кого же из друзей моих

Люблю я больше, чем других?

Скажу вам честно, не тая:

Всех тех, что влюблены в меня!

О каких их таких друзьях, живущих в соседнем переулке, я сочинил эту студенческую песенку на первом курсе? Все мои друзья жили в соседних комнатах на втором этаже общежития.

Очень немосковский был у нас курс. Совсем не блатной. На нашем курсе никто не продолжал актерской династии – cплошь провинциальные основоположники династии собственной. Было, правда, несколько москвичей, замечательных ребят, которые проводили все свое свободное время с нами.

Адрес нашей общаги – ул. Трифоновская, 45б. Поскольку нравы там царили довольно свободные, то в ходу была такая шутка: «А почему только сорок пять „б“, если б… там значительно больше?»

Всем курсом мы вываливались в девять утра на Трифоновку, а если опаздывали, то разбивались на группы по четыре человека и брали такси. Двадцать пять копеек с носа – и за рубчик нас подвозили по бульварам до Никитских ворот, а там – по Герцена налево уже рукой подать до Собиновского переулка.

Перед занятиями по мастерству актера у нас всегда была часовая пауза, которую мы заполняли весьма оригинально.

Два человека становились на шухер – один на лестнице, второй у дверей – и начинались подпольные практические занятия по истории КПСС в лицах.

В девятнадцатой аудитории было свое закулисье и небольшая сцена, на которой мы инсценировали красные даты календаря. Например, «Ночь перед штурмом Зимнего».

В роли Ленина – Виктор Сухоруков, Крупская – Татьяна Догилева, Керенский – Юрий Стоянов, Лицо от театра – Геннадий Залогин, исполнители