Император Адриан. Эллинофил на троне Рима - Игорь Олегович Князький

бы заботой о молодом человеке со стороны его новоявленной тётушки или своего рода старшей сестры. И это им обоим удалось. Слухов, порочащих семейную жизнь Марка Ульпия Траяна, избежать удалось, пусть и однополые пристрастия его были известны[98].

И чему особенно удивляться? Адриан был рослым, прекрасно сложённым, физически отменно крепким, красив и лицом, недостатки которого (бородавки) прикрыла бородка на эллинский лад. Что до самой Помпеи Плотины, то хранящийся в Капитолийском музее Рима её скульптурный портрет позволяет нам увидеть довольно простое лицо со скромным выражением. О знатности её свидетельствует искусная высокая причёска. Настолько высокая, что возникает мысль: а не использовала ли супруга императора накладные волосы?[99]

Плотина, покровительствуя Адриану, озаботилась и его семейным будущим. Дабы ещё больше приблизить Публия к семье Траяна, она устроила его брак с Вибией Сабиной, дочерью Луция Вибия Сабина и Матидии. Матидия была дочерью Марцианы, сестры Траяна, так что Вибия Сабина приходилась ему внучатой племянницей. Теперь Адриан становился «двойным» родственником императору: двоюродный племянник и муж внучатой племянницы. Сам Траян от этого семейного союза вовсе не был в восторге[100]. Биограф Адриана, ссылаясь на слова Мария Максима, писал, что дядюшка обоих новобрачных «не очень желал этого брака». Так что женитьбу Публия и Вибии Сабины «радостно приветствовала Плотина и не особенно желал Траян»[101]. В чём секрет неприязненного отношения Траяна к своим родственникам? Возможно, он без восторга воспринимал то, что Адриан был в равной степени женолюбив и, если можно так выразиться, «женолюбим». Да и настойчивое покровительство Плотины молодому человеку едва ли было ему приятно. Наконец, брак сей вовсе не был по любви, что, похоже, Помпею Плотину – его устроительницу – мало заботило.

Новобрачная была совсем ещё юна – ей только-только исполнилось в год свадьбы (100 г.) пятнадцать лет. Адриан был на десять лет старше и в невесту свою вовсе не был влюблён, а лишь покорялся настояниям Плотины. Любопытно, что отсутствие любви к юной жене вовсе не помешало Адриану проникнуться симпатией к её матери. Известно, что Адриан с большим уважением относился к своей тёще[102].

В национальном музее Рима имеется скульптурный портрет Вибии Сабины. Создан он был уже тогда, когда супруга Адриана достигла средних лет. На нём изображена женщина с правильным, не лишённым красоты лицом, со строгим, холодным, расчётливым взглядом из-под полуопущенных век. Известно, что она сначала носила высокую причёску в стиле Плотины, а затем постепенно перешла к простой причёске на пробор, которая больше соответствовала классическим идеалам Адриана[103]. Скульптор изобразил её именно с такой причёской.

Возможно, женитьба Адриана поспособствовала новому этапу карьеры нашего героя. Правда, есть мнение, что, войдя в семью Траяна уже как муж Сабины, Адриан столкнулся с не самым лучшим к себе отношением, ибо «чопорная староримская родня, окружавшая императора, была чужой для эллинизированного нового члена этой семьи»[104]. Но ему удалось завоевать и сохранить самое доброе расположение своего бывшего опекуна Ацилия Аттиана и самого близкого друга Траяна Луция Лициния Суры. Последний, как мы помним, помог Публию преодолеть недовольство Траяна, происками Сервиана вызванные. Близким другом Адриана стал Марций Турбон, с которым он познакомился на военной службе.

В следующем после женитьбы году (101–м) Адриан занял должность квестора. Это был уже важный этап политической карьеры. Квестура – одна из восходящих к раннереспубликанскому времени римских магистратур. Изначально квесторы были просто помощниками консулов без строго обозначенных обязанностей. Постепенно к квесторам перешли две главные компетенции: уголовная юрисдикция, а также заведование государственной казной и государственным архивом. Уголовный суд со временем перешёл к народным собраниям, а квесторы сосредоточились на делах финансовых, отвечая за хранение казённой наличности и ведение приходно-расходных книг. Перед квесторами как хранителями государственного архива совершалась присяга вновь избранных магистратов на верность законам.

Изначально квесторов было двое, но в 421 г. до Р.Х. их стало четверо – право быть квесторами получили плебеи. В дальнейшем число их только росло и при Гае Юлии Цезаре достигло сорока человек. Одни квесторы оставались в Риме, заведуя казной и архивом. Они именовались quaestores urbani или aerarii. Другие откомандировывались в войска для ведения финансовых дел, третьи направлялись в провинции для осуществления финансового контроля. Наш герой, надо полагать, службу свою квесторскую нёс в самом Риме.

Обретение этой должности было для Адриана немалым достижением. Согласно действующему закону, восходящему ещё к 180 г. до Р.Х., кандидат в квесторы должен был предварительно отбыть десять лет воинской повинности. Поскольку Публий рано начал своё служение Марсу и Беллоне, то к 101 г. около десяти лет на воинской службе он пребывал, побывав последовательно в рядах II Вспомогательного, V Македонского и XXII легиона Фортуны Первородной. Теперь недавний трибун-латиклавий вошёл в политическую элиту Империи.

Началась, однако, его служба с обиднейшего конфуза. «Оглашая в это время в сенате обращение императора, он вызвал смех своим неправильным выговором»[105]. Беда была в том, что интеллектуальные беседы Адриан, разумеется, вёл на «божественной эллинской речи». В военной же среде, дабы быть своим человеком, он должен был говорить с товарищами по оружию не на чеканной латыни речей Цицерона, «Записок Цезаря» и виршей Вергилия. Общаться надо было на латыни солдатской. Получается, Адриан настолько к ней привык, что обратился с армейским выговором к «отцам, внесённым в списки», – сенаторам римского народа. Таковые весьма озадачились столь непривычным обращением, затем развеселились, чем совсем уже расстроили молодого квестора.

Адриан из своего нежданного конфуза немедленно сделал самый правильный вывод: «Тогда он принялся за изучение латинского языка и дошёл до высшего совершенства и красноречия»[106]. Надо сказать, что наш герой во всех отношениях был человеком незаурядным. За что бы он ни брался – во всём он был успешен. Во время учёбы Публий за считанные годы достиг подлинных высот в образовании. Надо было освоить военное дело – освоил образцово. Потому-то, наверное, в быту ему также были свойственны крайности. Уж если кутить, так денег не считая и в долги влезая! То же и в любовных похождениях. Адриан с юных лет стремился быть максимально успешным во всех занятиях, каковым себя посвящал. И ни в чём он не был посредственностью.

Завершив свои обязанности по квестуре, вне всякого сомнения, достойно завершив, Адриан ведал хранением сенатских протоколов, тогда же ему Траян поручил и составление своих речей, к сенату обращённых. Здесь уже латынь Публия наверняка была образцовой, да и речь свою он замечательно выправил.

Но не всё время своей квестуры Адриан провёл в Риме. Он был удостоен чести