Записки подводников. Альманах №1 - Виктор Иванович Чаплыгин

ожидания потомства, наоборот, у подводников получалось все как-то очень быстро. Так что на любом экипаже было от пятидесяти до семидесяти сыновей и дочерей. При этом, если учесть средний возраст офицеров и мичманов, то дети были в основном от двух до пяти. Только у старших офицеров и служивых мичманов дети были уже школьного возраста, но таких в экипажах было немного. Так что поздравление детей было нешуточным мероприятием, и каждый экипаж стремился сделать это лучше, чем соседи.

Главное дело – обеспечить качественный отбор исполнителей Деда Мороза и Снегурочки. Дедом назначали крупного, а главное контактного (сейчас пишут – креативного) офицера или мичмана. Снегурочкой обычно была жена или взрослая дочь одного из членов экипажа. Костюмы имелись в наличии, их тщательно берегли и правили к очередному новогоднему празднику.

Естественно, что поздравить всех за один день было нереально, поэтому для поздравления обычно отводили два дня: 30 и 31 декабря. Далее составляли график заездов, порядок заблаговременного получения подарков от родителей, замполит принимал зачет на знание приличных новогодних стишков и песен, – ив путь, – за работу!

В экипаже Лашина это дело было поставлено серьезно и с большим размахом: публично проводился отбор (по-нынешнему – кастинг) претендентов; в помощь поздравительной бригаде выделяли мичмана с автомашиной, освободив его на эти дни от всех видов работ и дежурств. В этот раз Дедом Морозом был назначен длинный, под два метра ростом, лейтенант Шальнов, а Снегурочкой уже второй год была старшая дочка старпома Захарова.

Все бы ничего, но поздравления ежегодно омрачались славянской традицией потчевать поздравляющих горячительными напитками. В результате где-то на десятом поздравлении Деда Мороза разносило, что выливалось в различные осложнения: перепутан подарок, забыты адреса или имена детей, постепенное все большее отклонение от намеченного сценария. Бывали случаи, когда приходилось в спешке менять бригаду. Учитывая это, замполит перед экипажем еще раз убедительно потребовал не наливать Деду, мол, еще много детей впереди, и всех нужно поздравить желательно в трезвом виде.

Забежав домой на обед, замполит пожаловался жене, вот, мол, как бывает, что сколько ни говори, а люди не понимают. Жена сочувственно возмущалась: кому приятно получать поздравления от нетрезвого Деда Мороза? В это время прозвенел звонок: и к замполиту пришли поздравлять. Укрывшись в спальне по причине несоблюдения формы одежды (из одежды на замполите были только трусы), он слушал, как четко поздравляет его бригада, как несмело прочитал стих сынишка, как все вместе спели «В лесу родилась елочка», вручили подарок. Затем стали шумно прощаться, и тут с большим удивлением он услышал, как его супруга предлагает Деду Морозу стопочку…

Когда поздравители ушли, замполит с удивлением спросил супругу: «Как ты могла? Ведь только что ты сама возмущалась?», на что получил совершенно справедливый ответ: «Да я все понимаю, но почему мы не можем угостить Деда Мороза, ведь все так делают. Что о нас подумают? Кроме того, люди старались. Вот и воспитывай других, а я буду делать, как у людей положено».

На второй поздравительный день с утра стали поступать звонки от родителей непоздравленных детей. Выслали поисковую группу и через полтора часа обнаружили Шальнова в квартире лейтенантов-холостяков. Вид его удивил даже знатоков: синее тело с огромным красным носом возлежало в слабо отапливаемой комнате, при этом он был укрыт шинелью, куда безуспешно пытался поджать свои длинные и худые ноги. Старпом ужасным голосом что-то постоянно его спрашивал, на что лейтенант Шальнов с улыбкой отвечал: «А-а, товарищ капитан второго ранга!». Чего-нибудь добиться, равно как и поднять его, было невозможно (как потом оказалось, юный лейтенант выпил по самым скромным подсчетам более двух литров различных крепких напитков).

Срочно произвели замену, при этом было решено ввести в состав позравительной бригады видного выпивоху старшего мичмана Капустина, который никогда не пьянел, с новыми специальными функциональными обязанностями. Капустину было строго-настрого приказано выпивать все, что предлагали Деду Морозу (чтобы не обидеть хозяев). Деду Морозу предписано ни в коем случае не употреблять спиртные напитки до момента выполнения полной программы поздравления.

Почин затем нашел широкое распространение.

Из цикла «Приколы на службе»

Плохой запах

После автономки все «бычки» (командиры боевых частей) в спешке готовят отчеты. Покамест не сдал отчет флагманскому специалисту, ты – не человек: на берег сойти не разрешают, отдыхать и разлагаться не дают, даже в наряды не ставят, и в завершение старпом ежечасно врывается в штурманскую рубку и дурным голосом воспрашает «когда?».

Командир боевой части раз старший лейтенант Юра Поляков, холостой красавец-мужчина ростом 190 см, один из первых завершил отчет за боевую службу. В предвкушении береговых разложений личности он, достав изрядно помятую за три месяца похода форму, долго гладил ее, тщательно надраил ботинки, тщательно выбрился и, одев белую рубашку, был готов убыть в штаб.

В это время совершенно отдельно от этих событий матрос Кургазамедов менял пружину в гальюне третьего отсека. Дело в том, что за долгий поход и интенсивности использования пружина на военно-морском унитазе ослабла, и для того, чтобы слить воду, приходилось нажимать педаль ногой несколько раз, на что командир старшине команды трюмных Жидкову делал несколько раз замечания. Но где же возьмешь нужную пружину во время похода? Старший мичман Жидков слыл исполнительным военнослужащим, особенно когда указания давал сам командир. Как только случилась возможность, он сбегал на плавзавод и бесплатно (!) достал нужную пружину. Правда, она была несколько большего размера и поржавела от длительного хранения, но это – не беда, больше прослужит. Поэтому сын гор Кургазамедов, проклиная и мичмана, и пружину, с трудом пытался пристроить ее на место штатной. Через полтора часа борьбы ему это удалось.

Поскольку гальюн в третьем располагается рядом с дверью в штурманскую рубку, то первый после ремонта туда проник Юра Поляков, полностью одетый для торжественного случая. Через некоторое время в центральном посту все услышали громкий хлопок и дикий визг и мат Полякова. Дверь гальюна распахнулась, и в центральный ввалился Поляков, облитый какой-то серо-коричневой массой.

Как потом выяснилось, рефлекторно привыкший к легкому нажиму педали Юрочка, сделав свои дела, наклоняясь над унитазом (рост в 190 см позволял нажать педаль только изогнувшись над очком), привычно надавил педаль. Но он не учел, во-первых, что педаль – новая и тугая; во-вторых, что он уже не в автономных тапочках, а в парадных новых ботинках. Нога предательски соскочила, и продукты жизнедеятельности организма, накопившиеся за последние сутки с усилием в 800 кг устремились навстречу физиономии и торсу штурмана. Оказалось, что под таким давлением твердые и жидкие