Записки подводников. Альманах №1 - Виктор Иванович Чаплыгин

Через час Поляков, приняв душ в три захода, замочив все вещи и израсходовав три начатых флакона одеколона (позаимствовал их у лейтенантов), переодевшись в обычный поношенный китель, с опозданием убыл в штаб. Кургазамедова механик благорассудно отправил с каким-то заданием в казарму другого экипажа, поэтому после прибытия из штаба Поляков «виновника» не нашел, только долго повторял: «Кургазамедов, я убью тебя!».

Над Юрой в этот вечер не издевался только ленивый. Больше всего удовольствия получил начальник медицинской службы капитан Максимов, который еще дней десять при появлении Полякова в кают-компании начинал усиленно нюхать воздух и спрашивать господ офицеров: «Вроде гов…м откуда-то несет?», после чего Поляков убегал в свою каюту, усиленно нюхал себя, с остервенением мылся и лил на себя все одеколоны, которые находил в каюте.

Побочным эффектом стал вопрос начПО Полякову: «Что-то от Вас все время несет, как от валютной проститутки» и задание замполиту выяснить, не принимает ли Поляков одеколон внутрь. Одеколон внутрь штурман не принимал, он, как и все офицеры экипажа, пил «шило».

Военно-морская находчивость

На одном из торжеств – приеме, организованном поселковым советом по случаю какой-то годовщины нашего поселка, от нашего соединения прислали по разнарядке сорок человек во главе с начальником политотдела (приглашали, естественно, и командира соединения, но, как обычно, батя в последний момент отмазался, вызвался старшим на какое-то боевое мероприятие). При этом пять человек были удостоены чести быть приглашенными на прием по данному поводу. Идти на данное мероприятие особых охотников не было. Перспектива убить время на торжественном собрании, а затем присутствовать на скучном приеме вместо столь редкого, а посему весьма желанного посещения семьи мало кого прельщала. Особенно мало желающих было идти на прием, т. к. он начинался в 21.00, и слинять с него, в отличие от торжественного собрания, где можно было раствориться в большом зале, было очень проблематичным.

НачПО решил, что на прием должны пойти как минимум командиры кораблей и их заместители, те, в свою очередь, приняли решение послать старших офицеров (от кап-три и выше). Однако и у тех образовались в какие-то неотложные служебные, семейные или домашние дела. Поэтому в итоге в спешном порядке назначили молодых и в данный момент бессемейных офицеров.

Надо сказать, что многие не пожалели. Переждав многочисленные поздравления соседей, частей и общественных организаций и маленький концерт художественной самодеятельности, офицеры попали на прием. Прием проходил в фойе гарнизонного Дома офицеров флота, и отличался обилием питья и закуски. Среди основных напитков была водка производства местного завода, болгарские и венгерские вина, а также красивые бутылки коньяка неизвестного производителя (в смысле иностранного, так как на этикетке красовались латинские буквы). Причем коньяка было много, но народ в отсутствии шила по привычке либо потчевал водку, либо отдельные дамы баловались венгерским. На краю стола гордо красовались красивые коньячные бутылки, но приглашенные их обходили.

Старший лейтенант Столяров вместе с тремя себе подобными удобно устроились возле этого угла, и с наслаждением принимали дозу за дозой ароматного напитка. Однако собравшаяся компания, а в особенности строгий взгляд начПО не располагали к полной свободе, и пить приходилось редко и малыми дозами, изображая интеллигентов в пятом колене.

Столярову особо было жаль того, что прием подходил к концу, количество красивых бутылок почти не уменьшилось, в то время как в общаге его ждали голодные сотоварищи. Очень хотелось удивить их, доставив красивую и неизвестную бутылку. Он уже примерялся, как это можно сделать, как заметил, что капитан-лейтенант Шелуханов втихаря сунул себе в карман тужурки бутылку коньяка. Видно, подобные мысли посетили не его одного.

Однако прибрать бутылку интеллигентно все никак не получалось.

Уже прощаясь и понимая, что шансов больше не представится, он предложил компании: «Хотите фокус? Смотрите, я беру бутылку коньяка и кладу себе в карман шинели. А теперь – О-п-п-па – достаю ее из кармана Шелуханова!».

Все в восторге аплодируют. Шелуханов долго клипает глазами. Месяц Шелуханов не здоровался со Столяровым, затем случай свел их в компании, они до утра пили шило, все всех простили и все пошло обычным путем.

ПКЗ

Как известно, средний ремонт современной подводной лодки во времена СССР занимал не один год, бывали случаи, когда пришедший на ремонтирующуюся лодку лейтенант переводился в другую часть уже капитан-лейтенантом, а лодка так с завода и не выходила. Это и понятно: мы не какие-то там янки, которые старались максимально быстро ввести свои субмарины в строй. Ведь у нас в 80-е годы подводных лодок было больше, чем у всего остального мира вместе взятого (включая капиталистические, социалистические и развивающиеся страны). Кроме того, гигантские специализированные судоремонтные заводы, построенные на окраинах великой страны, должны были быть загружены заказами, так как пролетарий должен был регулярно получать получку.

Во время ремонта экипаж, раздерганный вышестоящим штабом (необходимых специалистов прикомандировывали к плавающим кораблям), жил на ПКЗ (плавказарме). Кто никогда в жизни не был на ПКЗ, тому не понять все «прелести» тамошней жизни.

ПКЗ, как правило, финской постройки, по легенде, построенные для лесорубов и нефтяников, они представляли собой несамоходное судно, предназначенное для размещения 150–200 человек и организации их быта. Предусматривался камбуз, значительная столовая (не кают-компания, а именно столовая), небольшой клуб, баня, каюты на 2–4 человека и др. Прослужив во флоте двадцать и более лет и не претерпев значительных ремонтов (ремонтировались, как правило, боевые корабли), ПКЗ представлял собой жалкое и страшное зрелище одновременно. Больше всего вреда наносила практика постоянной передачи плавказарм от одного собственника другому. Непонятно, с какой целью, но раз в три-четыре года поступал приказ Главкома о передаче ПКЗ другому соединению.

Особенно «убитыми» были ПКЗ на судоремонтных заводах. Постоянная смена экипажей не способствовала сохранению материальной части: при убытии в родное соединение с собой забирали все, что можно, ну а вновь прибывшие уже на свое усмотрение обустраивали свой быт.

Стандартное ПКЗ выглядело так: десятилетиями не отремонтированные помещения, где из мебели только двухярусные койки и железные, приваренные к палубе шкафы и стол (а то и их унесли бы). Двери с многочисленными следами от врезания все новых замков, тусклое освещение, уцелевшее только на треть, давно не работающий камбуз и клуб, переделанный под склад или матросский кубрик. К этом добавлялся удивительный микроклимат: было либо жарко, либо очень холодно (и ничего не могло это изменить). Если каюта холодная, то ставили самодельную супермощную электрическую грелку, и через 15 минут в каюте было