"Всего я и теперь не понимаю" - Александр Гладков

Смирнов и Гольцман вели себя разумнее других и признавали не все (это было сглажено в газетных отчетах). Приказ о расстреле пришел в 8 ч. вечера 24 августа (звонок из Кремля). Расстреливали не во дворе, а в подвальной прачечной. Каменев спокойно шел. Тоже и Смирнов. Когда же пришли за Зиновьевым в одиночку, ночью, он полуспал, полудремал в шерстяных носках и фуфайке: несмотря на жаркую ночь, его трясло от озноба. Его разбудили в час ночи. Ему сказали: «Зиновьев, собирайтесь! Вас приказано перевести в другое место». Он вскочил, потом лег, и его пришлось подымать силой. Он сопротивлялся, рвал на себе волосы, мычал, рыдал, визжал. Его вели силой, под руки, и он повисал на руках. Он так кричал, что по дороге его заперли в какую-то пустую камеру и расстреляли там.

За границей на процесс самые разные отклики: и верят, и сомневаются, и злорадствуют, и печалятся. Троцкий все опровергает. Он живет в Норвегии. Рабочие организации требуют его высылки. Но куда же? Кому нужен этот беспокойный и опасный неудачник?

О к т я б р ь

19 октября

Днем захожу в «Советское искусство» и получаю заказ на статью о Театре народного творчества. Едем с Исидором на кинофабрику для скандала и получаем часть денег (600 р. вместо 1500 р.!)101.

В Москве бродят слухи о резких высказываниях о Мейерхольде Л.М.Кагановича и его встрече с труппой ГОСЕТа102.

Недруги это раздувают и даже болтают о том, что наше новое здание отдадут не нам и пр.

Читаю «42-ю параллель» Дос Пассоса в новом переводе Кашкина103. В Ленинграде исключен из ССП поэт Б.Корнилов за пьяные дебоши и бытовое разложение.

Х.А.Локшина и Э.П.Гарин. 1923

Н о я б р ь

5 ноября

Утром встречаю на вокзале В.Э. и З.Н. Он меня обнимает и целует. Потом, через два часа, снова встречаемся в театре. Он очень поправился, похудел, посвежел. Волосы отросли (весной он брился наголо). Заметно хорошее настроение, энергичен, но странно рассеян и чуть задумчив. З.Н. тоже посвежела. Париж сделал свое. Она похудела и убрала с лица тонкую сеть морщинок, уже заметно покрывающую его. С ней тоже встреча была милая и приятная <...>

8 ноября

Днем и вечером в театре. Вечером идет «Лес». Аксюшу играет З.Н. Она очень плоха в первом и хороша во втором акте. Во время третьего акта я разговаривал с В.Э. Он вчера был у Н.Островского. Рассказывал о своей беседе с ним. Я предложил В.Э. ввести в спектакль негра, наподобие героя «Моей Африки» Корнилова для В.Родда104. Ему понравилось. Рассказывал ему и о своих лекциях, и о московских театральных новостях. Он ко мне расположен по-прежнему, если не больше <...>

9 ноября

Утром и днем на репетиции «Дамы с камелиями» (перед возобновлением). В.Э. многое меняет в первом акте, особенно во 2-й сцене первого акта.

Репетиция назначена на 12 ч. 30 м. Перед началом В.Э. просматривает принесенный мною новый номер «Звезды» с его статьей «Пушкин — режиссер»105, потом устанавливает новую планировку мебели в сцене. Это длится довольно долго. В.Э. принес с собой два листка бумаги с рисунками новой планировки и новой последовательностью кусков.

Работа над сценой Нанин — Нишет. Нишет, вместо беременной Шаховой, репетирует Васильева. «Нишет все время смущается. Тут главное — ее смущение, а не ее торопливость». Мастер возится с выходом Маргерит. Студенты неуклюжи и смешны. На премьере эти роли играли Консовский и Шорин, а сейчас бог знает кто. В.Э. просит марш играть стаккато: «по-прокофьевски». В.Э. отменяет весь прежний финал сцены (канкан, песенку Маргерит и пр.). Подходит ко мне и спрашивает: «Как?..» Набравшись мужества, я говорю ему, что мне больше нравилось по-прежнему. Он молчит, потом говорит: «Надоело!» Затем прибавляет: «Слишком это затягивает акт». Походив по залу, возвращается ко мне, говорит тихо (чтобы другие не слышали): «У нее это не идет...» (т.е. у З.Н. сценка с песенкой). Хочет еще уничтожить финальный танец 1-го акта. Я замечаю: «Жалко, В.Э.!» — и он, посмотрев на меня, не трогает его.

Как и все эти дни, В.Э. выглядит здоровым. Хорошее настроение, энергичен. Правда, чуть рассеян. Репетиция продолжалась три с половиной часа без перерыва. В.Э. ни разу не присел.

Как часто В.Э., переделывая, ухудшает свои спектакли. Кажется, только «Горе уму» он улучшил, вернее, поставил заново. Однажды я заметил это З.Н., и она со мной согласилась, но повлиять на него в этом трудно. Мне очень жалко и канкан, и песенку, и обморок Маргерит <...>

Ночью читал Ленина. Неожиданно его жизнь предстала мне в драматическом освещении, и во всем нахожу этому подтверждение. Как часто при решении важных вопросов он был почти одинок. Замечательны его речи и статьи в эпоху Бреста. В них особенно ярко блистает его ум, свободный от всяческих предвзятостей, предрассудков и колебаний <...>

10 ноября

Вчера умер В.Г.Чертков, друг Льва Толстого.

Утром в парикмахерской, затем иду в театр. Там назначена читка нового варианта «Павла Корчагина» и затем снова репетиция «Дамы с камелиями». По просьбе В.Э. я звоню В.Я.Шебалину и прошу его придти. Он приходит и до начала мы говорим с ним о том и сем. Я спрашиваю его о судьбе его оперы по «Опанасу» Багрицкого106. Он говорит, что либретто оказалось «недраматургичным». В.Э., придя, рассказывает В.Я. о новых кусках музыки, написанных Прокофьевым для «Бориса». Во время читки я сижу за столом президиума (по приглашению В.Э.), рядом с Мейерхольдом. Читает Старковский. В.Э. слушает нетерпеливо, очевидно скучая и все время тихо переговариваясь то со мной, то с Рафаловичем. Рафалович очень одобрил мою идею ввести в спектакль негра. Просмотрев мою запись своих указаний по музыке для Шебалина, В.Э. комментирует ее Шебалину, который тоже сидит рядом, потом, повернувшись ко мне, говорит: «Хорошо записано!» Просит принести суфлерский экземпляр «Дамы» и работает над ним. Этот день вообще оказался моим триумфом в театре.

После читки «Корчагина» В.Э. приказал собрать всех участников «Дамы» и, вынув из кармана какие-то листики (как я успел разглядеть — не те, что были вчера), исписанные и разрисованные им, прочел по ним новый план 2-й сцены первого акта. Он сказал, что вчера эта сцена была им переделана неверно и плохо, и что сегодня он будет работать над ней снова, и прибавил: «Спасибо Гладкову за критику!»

В процессе репетиции он восстановил почти всё, выброшенное вчера,