История войны 1814 года во Франции - Модест Иванович Богданович

В сражении под Парижем союзники вообще потеряли убитыми и ранеными более 8 000 человек, именно:

Урон французов в точности неизвестен. По свидетельству Плото, они потеряли вообще убитыми и ранеными более 4 000 человек, в числе коих 500 национальной стражи. Пленных захвачено до 1 000 человек. Два знамя, 114 орудий и множество зарядных фур достались победителям. Из числа орудий, взятых союзниками, отбито:

В награду за покорение Парижа граф Барклай-де-Толли был пожалован в фельдмаршалы, а принц Евгений Виртембергский – в генералы от инфантерии, 26 лет от роду. Впоследствии Блюхер был возведен в княжеское достоинство (князя Вальштадтского), генерал Йорк получил титул графа Вартенбургского и проч.

Глава XXIII

Вступление союзников в Париж

Переговоры о сдаче Парижа. – Полковник Орлов заложником в Париже. – Талейран. – Генерал Жирарден. – Лескур. – Капитуляция Парижа. – Возвращение Орлова в главную квартиру императора Александра. – Распоряжения союзников на 19 (31) марта. – Император Александр принимает депутацию Парижа. – Распоряжения Наполеона 18 (30) марта в Труа. – Наполеон на станции Кур-де-Франс. – Намерение его отправиться в Париж. – Поручение, данное Коленкуру. – Наполеон надеется выиграть время. – Разговор государя с Коленкуром. – Порядок вступления союзных войск в Париж. – Император Александр на пути к Парижу. – Восторг парижан. – Русские в Париже. – Манифестации роялистов. – Вандомская колонна. – Совещание во дворце Талейрана. – Прокламация союзников. – Первоначальные их распоряжения в Париже. – Петербург и Москва торжествуют покорение Парижа.

По прекращении боя на Беллевильских высотах были открыты переговоры о сдаче Парижа у Ла-Вилетской заставы. По свидетельству Орлова, главную роль при сем со стороны французов принял на себя Мармон, а товарищ его Мортье ограничивался определением условий, относившихся к выступлению войск.

Союзники одержали решительную победу; по взятии ими Беллевильских высот оборона столицы Франции сделалась невозможна. Оставалось привести в бездействие защитников Парижа, чтобы ослабить сопротивление Наполеона. Граф Нессельроде потребовал от маршалов сдачу города со всем его гарнизоном, но оба они с негодованием отвергли это предложение, говоря, что лучше желают пасть под развалинами Парижа, чем подписать такую капитуляцию. Напрасно русские комиссары намекали, что только лишь сдача французских войск могла побудить Наполеона к миру. Маршалы оставались непоколебимы, как вдруг на правом фланге союзных войск загремела сильная канонада и раздалась довольно частая перестрелка. Это был штурм Монмартра. Потеря столь важного пункта не побудила маршалов к большей уступчивости, и потому граф Нессельроде решился возвратиться к союзным государям, чтобы испросить новые инструкции1. Уполномоченные уехали в сопровождении генерала Лапуанта (Lapointe), которому французские военачальники дали поручение привезти крайние условия (ultimatum) союзников; вместе с тем он получил приказание вручить князю Шварценбергу доставленное генералом Дежаном (Dejean) письмо Наполеона, в коем император французов извещал фельдмаршала, что он открыл переговоры прямо с своим тестем и что в ожидании их последствий союзники должны приостановить нападение на Париж. Мортье, за отсутствием короля Иосифа исполняя повеление Наполеона, предложил чрез генерала Лапуанта князю Шварценбергу заключить перемирие на двадцать четыре часа, оставив войска обеих сторон в занимаемых ими позициях. Очевидно, что союзный главнокомандующий не мог замедлить наступление русских и прусских войск, сражавшихся в присутствии их государей, и к тому же император Франц, изменив свои прежние намерения, одобрял виды императора Александра2. Союзные государи, не дав никакого ответа генералу Лапуанту, приказали своим уполномоченным возвратиться к Ла-Вилетской заставе и продолжать переговоры на новых, начертанных ими, основаниях. В 7 часов вечера совещание возобновилось объявлением графа Нессельроде, что Их Величества изъявили согласие на выступление из Парижа французских войск, предоставляя себе назначить путь, по которому они должны следовать. Герцог Рагузский, отойдя с своим товарищем в угол комнаты, возвратился через несколько минут к союзным комиссарам, говоря, что Париж не обложен и что его нельзя обложить со всех сторон, что все пути, остающиеся открытыми, могут служить для отступления французских войск, но что, несмотря на то, желательно, чтобы граф Нессельроде выразил определительно, какой именно путь союзники назначают корпусам, выступающим из Парижа. Когда же комиссары потребовали, чтобы французы ушли по бретанской дороге, Мармон объявил, что он не может принять такого условия и что, защищая Париж шаг за шагом, он будет оттеснен только лишь в сен-жерменское предместье и далее к Фонтенбло: следовательно, то, чего нельзя достигнуть силой оружия, не должно быть приобретено перемирием, несовместным с честью старого воина. «Господа! – сказал маршал, видимо, взволнованный требованием союзников. – Судьба вам благоприятствует; успех вашего оружия не подлежит сомнению. Его последствия неисчислимы. Будьте великодушны и умеренны; не доводите нас до последней крайности. Великодушие часто бывает выгоднее насилия».

Союзные комиссары сознавали истину слов маршала, но не могли отклониться от полученных ими инструкций. Наконец, после долгого безуспешного спора, Мортье объявил, что он должен, на всякий случай, принять меры к обороне Парижа, и потому предоставляет дальнейшие переговоры своему товарищу. Уже было 8 часов; начинало смеркаться. Полковник Орлов весьма основательно заметил графу Нессельроде, что союзники не станут ночью атаковать Париж, и, следовательно, нельзя было помешать выступлению неприятельской армии по любой дороге. По его мнению, надлежало тотчас подписать капитуляцию, дозволив французам отступить куда пожелают, либо настаивать на прежних условиях и прекратить переговоры, оставив его заложником в Париже до возобновления неприязненных действий. Граф Нессельроде предпочел последнее, прервал совещание и оставил полковника Орлова в качестве заложника, обнадежив Мармона, что атака Парижа не будет возобновлена, пока Орлов не возвратится на русские аванпосты. По отъезде графа Нессельроде и состоявших при нем офицеров Орлов последовал за Мармоном в Париж, прямо во дворец его. Там было множество лиц, ожидавших с беспокойством решения участи Парижа. Огромная гостиная маршала более и более наполнялась. Беспрестанно сменялись одна другой все тогдашние французские знаменитости, бывшие в Париже, и в числе их – князь Талейран; пройдя гостиную, он прямо направился в кабинет хозяина. Там он оставался довольно долго и, выйдя оттуда, сказал несколько слов известным ему лицам. Все кинулись узнать, что говорил он, и при общем движении Орлов остался почти один в углу комнаты. Заметив русского офицера, Талейран подошел к нему и с некоторой торжественностью сказал: «Monsieur, veuillez bien vous charger de porter aux pieds de Sa Majesté l’Empereur de Russie l’expression du profond respect du prince de Bénévent» («Милостивый государь, примите на себя труд повергнуть к стопам Его Величества российского императора выражение глубочайшего уважения князя Беневентского»). Орлов отвечал вполголоса: «Prince, je porterai, soyezen sûr, се blanc-signé à la connaissance de Sa Majesté » («Князь! Будьте уверены, что