История частной жизни. Том 5: От I Мировой войны до конца XX века - Филипп Арьес

Гены неизменны? На протяжении десятилетия ученые мучаются этой проблемой. «Гены, элементы хромосом, состоят из элементов ДНК (дезоксирибонуклеиновой кислоты), переносящей наследственную информацию»[225].

В первую очередь манипуляции с генами касаются растений. После многолетних исследований ученые смогли вывести генномодицифицированные сорта растений, способные сопротивляться насекомым и гербицидам. В 1996 году введение чужого защитного гена в живой организм оправдало ожидания аграриев. В следующем году ученым из Национального института здоровья и медицинских исследований (INSERM) удалось добиться того, чтобы «растения табака производили человеческий гемоглобин <…>, заменитель крови, которому не угрожает заражение»[226]. Несмотря на манифестацию против производства генномодифицированных продуктов, организованную 16 октября 1997 года движением «Гринпис» в Париже, французское правительство указом от 27 ноября 1997 года разрешило выращивание генномодифицированной кукурузы.

Появившаяся на свет в июле 1996 года в эдинбургской лаборатории овечка Долли стала мировой знаменитостью, потому что была первым млекопитающим, клонированным из клетки, взятой у взрослого животного. Ученые не исключают, что внутренние органы генномодифицированных животных (сердце, легкие, печень) можно будет пересаживать людям и что в результате введения коровам и овцам человеческих генов можно получать от них молоко, богатое человеческими протеинами и пептидами и, следовательно, подходящее для использования в медицинских целях. Наконец, можно вводить в клетки больного «трансген», который заменит ненормальный ген и поможет иммунной системе уничтожить рак или вирусное заболевание.

После того как будет освоена модификация растительного и животного миров, человек сможет изменять свой собственный вид. Но в каком направлении?

Сознавая, что генетическая революция есть поворотная точка в истории человечества, ЮНЕСКО и ноября 1997 года приняла «Всеобщую декларацию о геноме человека и правах человека», подготовленную и задуманную много лет назад Международным комитетом по биоэтике. В этой хартии, состоящей из двадцати пяти статей, утверждается, что «каждый индивид имеет право на уважение своего достоинства и своих прав, какими бы ни были его генетические характеристики», а «любая дискриминация по генетическим признакам» осуждается.

Генная инженерия, позволяющая снабдить живое существо новыми характеристиками, изменив его генетику, то есть внести изменение в живое, вызывает множество надежд и опасений.

В 1998 году парламент Рейкьявика предоставил частной компании эксклюзивный доступ сроком на двенадцать лет к генетическим и генеалогическим данным жителей Исландии, страны, которая не очень интересует СМИ, и при этом страны поистине особенной: ее площадь составляет 103 000 квадратных километров, а население — всего лишь 300 000 человек; население очень однородно на протяжении веков, иммиграции практически не существует, среднедушевой доход составляет 27 590 долларов на человека, уровень рождаемости — 2,1, средняя продолжительность жизни — 79 лет; мы видим, что речь идет не о бедной стране. Во что превратится частная жизнь, если генетические и генеалогические данные будут доступны соседям, работодателю, судьям?

На момент написания этих строк (февраль 1999 года) замечательная «Всеобщая декларация о геноме человека и правах человека» уже поставлена под сомнение. Текст, написанный менее полутора лет назад, уже устарел? Как быстро летит время! Как защитить индивида и не скомпрометировать исследования? Когда начнется клонирование человека?

Как говорится, прогресс не остановить. Мнения исследователей и моралистов по вопросам процедуры ловко и несколько лицемерно разделились.

Во Франции Национальный комитет по этике и Национальный консультативный совет французских работодателей сосредоточились на превентивных мерах. Усилия будут направлены на «определение биологических и генетических основ предрасположенности к некоторым заболеваниям во избежание дополнительного риска при работе в потенциально патогенной среде»[227].

Такая «альтруистическая» озабоченность беспокоит профсоюзы, которые задают резонный вопрос: нет ли здесь поворота в сторону отбора работников по генетическому признаку? Не станет ли завтра генетический тест инструментом селекции при приеме на работу? Не будет ли разрешаться следствию проводить генетический анализ подозреваемого? И в более общем плане — не начнут ли клонировать человека? Приведем свидетельство враждебно настроенного, но смирившегося профессора Акселя Кана из Института молекулярной генетики: «Даже если предположить, что клонирование технически применимо к человеческому виду и будет легитимизировано, все равно нельзя забывать, что никакой бой не проигран, пока он не начат. Поэтому, как и многие другие, без колдовства и демонизации противника, я буду вести этот идейный бой».

Американцы и британцы настроены более решительно или уже смирились. Страховщики подумывают о выгодах, которые могут принести им результаты некоторых биологических тестов. Не будет ли стоимость медицинской страховки в Соединенных Штатах зависеть от диагноза, поставленного на основании целой череды тестов? Профессор Роберт Дж. Эдвардс (Кембриджский университет), один из тех, кто двадцать лет назад впервые провел зачатие ребенка «в пробирке» (или, если угодно, in vitro), и Хелен К. Бирд, редактор журнала Human Reproduction, выступают против запретов на клонирование человека и на изменение его наследственности. Дадим им слово: «Современное общество настроено враждебно по отношению к новым идеям, в частности, в области репродукции. Страх чего-то незнакомого — контрацепции, экстракорпорального оплодотворения, консервации замороженных эмбрионов, суррогатного материнства, донорства спермы, генной инженерии — совершенно необоснован. Введение человеку чужих генов могло бы улучшить его жизнь, например увеличить ее продолжительность <…>. Не стоит сразу отметать такие богатые возможности, которые могут оказаться очень полезными будущим поколениям»[228].

Оппоненты пока держатся в рамках приличия, но бой начался, и можно не сомневаться, что в конечном счете доводы профессора Эдвардса одержат верх над опасениями профессора Кана.

СПИД

Специалисты пока не сошлись во мнении о происхождении сифилиса: по мнению одних, он прибыл к нам с моряками Колумба, не устоявшими перед чарами красавиц с Антильских островов: согласно уницистской теории, сифилис существовал с доисторических времен в других формах (трепонематоз — обобщающий термин). В любом случае понадобились тысячелетия или века, чтобы появился пенициллин и если не искоренил его, то по крайней мере помог поставить под контроль. Чума существует в Центральной Азии также с незапамятных времен; пандемия легочной чумы в Европе за семь лет (с 1346 по 1353 год) уничтожила от четверти до половины населения, то есть 25–50 миллионов человек. Вакцины и антибиотики смогли лишь частично побороть болезни, но не полностью избавиться от них.

СПИД появился в 1980-х годах и распространился с большой скоростью. Как все болезни, передаваемые половым путем, он вызвал двойственную реакцию, тем более сильную, что заболело множество гомосексуалов, у которых, как правило, половых партнеров больше, чем у гетеросексуалов. Вначале «спидоносцев» (слово обидное и имеющее негативную коннотацию) отождествляли с гомосексуалами, но потом оказалось, что болезнь затрагивает в равной степени и гетеросексуалов и может передаваться при переливании крови.

В первое время медицина была бессильна. И лишь в 1996 году антипротеазы явились эффективным средством борьбы против этого загадочного вируса: «Мои