"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

— Кто?.. Кто же подставил тебя, Мейсон?.. — спросила Джулия, хотя и без того прекрасно знала, кого именно имел теперь в виду ее посетитель.

— Лили Лайт.

Посмотрев на своего собеседника с явным недоумением, она произнесла:

— То есть… Уж не хочешь ли ты сказать, что она сама выбросилась из окна?..

Видимо, одно только напоминание об этой женщине повергло Мейсона в неприятные чувства, и потому он недовольно поморщился.

Джулия повторила свой вопрос:

— Ты хочешь сказать, что эта женщина… — она, прекрасно понимая теперешнее состояние Кэпвелла, не решилась даже упоминать это имя. — Что она сама выбросилась из окна?.. Но ведь ты, насколько я могу судить, подозреваешься в том, что… — Она запнулась, не смея даже сказать, в чем же именно подозревается Мейсон, хотя это было совершенно очевидно.

Затушив сигарету, Мейсон тут же потянулся за следующей.

— Да, — произнес он после непродолжительной паузы, — да, Джулия… Я понимаю, что это — слишком неправдоподобно звучит, но это действительно так…

Джулия, внимательно посмотрев на своего собеседника, повторила вопрос:

— То есть…

— Она нашла безукоризненный способ, чтобы отомстить мне…

После этой фразы в кабинете зависла тяжелая, гнетущая пауза–Джулия, исподлобья бросая на Мейсона быстрые взгляды, размышляла над его объяснением…

При всем ее доверии к Кэпвеллу, в то, что он теперь сообщил, никак нельзя было поверить.

— Как — неужели… Неужели такое возможно?.. Значит…

Нет, этого просто не может быть!..

Мейсон, делая глубокие затяжки, даже не заботился о том, чтобы вовремя стряхивать сигаретный пепел — он то и дело осыпался на ею плащ.

Конечно же, теперь ему было не до таких мелочей…

Наконец, чувствуя, что в сложившейся ситуации обязательно надо хоть что‑нибудь сказать, Джулия поспешила нарушить затянувшееся молчание.

— Послушай, — произнесла она, стараясь вложить в свои интонации как можно больше спокойствия, — послушай… Расскажи мне все, как было но порядку…

Мейсон, затушив очередную сигарету, тяжело вздохнул и произнес:

— Я понимаю, что все, что я теперь расскажу тебе, прозвучит более чем неправдоподобно, но, умоляю тебя. Джулия, выслушай, как оно было на самом деле… Пойми меня — мне больше не к кому обратиться в сложившейся ситуации… Только к тебе…

Джулия понимающе улыбнулась.

— Да, конечно… Мейсон, я ведь прекрасно знаю тебя… Поверь, в Санта–Барбаре найдется мало людей, к которым бы я испытывала чувства такой симпатии, как к тебе…

После этих слов она почему‑то совершенно некстати припомнила свой утренний диалог с мистером Джакоби и его слова насчет неустойки… Теперь они казались Джулии такими далекими…

Мейсон, покачав головой, произнес:

— Да, я понимаю… — И, словно угадав мысли Джулии, добавил: — Ты действительно классный адвокат… Наверняка — один из самых лучших, с кем мне приходилось иметь дело… Поверь мне, я говорю так не потому, что хочу сделать тебе комплимент, а потому, что действительно так считаю… И очень рассчитываю на твою помощь, Джулия… Ведь на пять таких дел, как тяжба этого пройдохи Генри Джакоби со своим двоюродным братом Эндрю Фостером в твоей практике должно приходиться хоть одно действительно порядочное дело… Ну, скажем, вроде моего…

Несмотря на весь драматизм сложившейся ситуации, Джулия не могла сдержать полуулыбки. Посмотрев на собеседника, она произнесла:

— Вот уж никогда не думала, что мне когда‑нибудь придется предлагать тебе свои услуги…

Покачав головой, Кепвелл ответил:

— И я тоже…

Джулия, быстро приготовив кофе, поставила перед столь неожиданным посетителем небольшую чашечку саксонского фаянса с ароматным дымящимся напитком и, поудобней устроившись в кресле, произнесла:

— Я слушаю тебя…

И Мейсон, сделав небольшой глоток кофе, начал свое невеселое повествование…

— Дело в том, — произнес он, — что в последнее время я начал всерьез задумываться о своей жизни… Да, именно так. Меня всегда занимали вопросы, почему человек приходит в этот мир, каково его предназначение… Ты, наверное, помнишь, что все это началось сразу же после смерти Мери… — После этих слов Мейсон понизил голос, который сразу же зазвучал как‑то глуховато. — Да, я начал размышлять над своей жизнью, и очень многое понял…

Джулия, посмотрев на Мейсона с нескрываемым интересом, спросила:

— И что же?..

— Ну, например, то, что я очень часто жил неправильно… Достоинство человека, Джулия — в его духовном начале, которое некоторыми людьми называется разумом, а некоторыми — совестью. Начало это, поднимаясь выше местного или временного, содержит в себе несомненную истину и вечную правду. И даже в среде несовершенного, в нашем мире оно видит свое совершенство. Начало это всеобще, беспристрастно и всегда в противоречии со всем тем, что пристрастно и себялюбиво в человеческой природе. И это начало властно говорить каждому из нас, что ближний наш столь же драгоценен, как и сами мы, и его права столь же священны, сколь священны и наши права. И это начало велит всем нам воспринимать истину, как бы ни была она противна нашей гордости, и быть справедливым, как бы это ни было невыгодно нам. Оно же, это начало, призывает всех нас к тому, чтобы любовно радоваться всему тому, что прекрасно, свято и счастливо, в ком бы мы ни встретили эти замечательные свойства. Это начало и есть луч, данный человеку свыше… Да, Джулия, я действительно заблуждался, не понимая всего этого, и только недавно наконец‑то понял — почему…

Уэйнрайт осторожно перебила его:

— Почему же?..

Голос Мейсона Кэпвелла звучал все более и более напряженно:

— Заблуждения и несогласия людей в деле искания и признания истины происходят не от чего иного, как от недоверия к разуму; вследствие этого жизнь человеческая, руководимая чаще всего ложными представлениями, суевериями, преданиями, модами, предрассудками, насилием и всем, чем угодно, кроме разума, течет как бы сама по себе, а разум в это же время существует как бы сам по себе. Часто бывает и то, что если мышление и применяется к чему‑нибудь, то не к делу искания и представления истины, а к тому, чтобы во что бы то ни стало оправдать и поддержать обычаи, предания, моду, суеверия, предрассудки… Заблуждения и несогласия людей в деле искания истины — вовсе не оттого, что разум у людей не один и не потому, что он не может показать им предельную истину, а потому, что они просто не верят в такую возможность. Да, Джулия,