Книга 2. Война и мир Сталина, 1939–1953. Часть 2. «О дивный новый мир…», 1945–1953 - Андрей Константинович Сорокин

Портрет И. В. Сталина, выполненный на шелкоткацкой фабрике Хангжоу.

Надпись на китайском языке: «Генералиссимусу Сталину в день 70-летия от ЦК Коммунистической партии Китая»

1949

[РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 1430. Л. 1]

Взяв курс на строительство фактически национального государства (в интернационалистской оболочке Союза ССР), Сталин не мог обойтись без культа героев отечественной истории, выстраивая один общий ряд представителей досоветского и советского периодов. Этот пантеон, как мы видели, начал формироваться еще в предвоенный период. Подобная форма репрезентации исторической преемственности была наиболее понятна для массового потребителя идеологического продукта. Вполне естественно, что в этом ряду должно было найтись место и самому Сталину. Победоносное завершение Великой Отечественной войны позволило сделать еще один шаг вперед по пути формирования культа личности Сталина. 29 июня 1945 г. в «Правде» вышла передовица «Народ и вождь». В ней формулировались постулаты, надолго определившие содержание советской пропаганды. Наряду с клише, вроде тезиса «Сталин — это Ленин сегодня», появилась и существенная новациия. Сталин, — постулировала передовица, — «стоит на такой вышке, которых еще не было. Он — величайший полководец всех времен и народов», источником же исторической победы в войне объявлялось «великое единение народа-победителя со своим вождем и полководцем»[1283]. Многочисленные плакаты и портреты вождя в форме генералиссимуса помещали его в один ряд с выдающимися полководцами «отечественной» истории — императором Петром Первым, фельдмаршалом Румянцевым, генералиссимусом Суворовым, фельдмаршалом Кутузовым, деятельность которых также характеризовалась в превосходных тонах, они именовались военными гениями, крупнейшими стратегами и полководцами[1284].

* * *

Верный своему принципу искать резервы повышения эффективности в организационных решениях, Сталин в послевоенный период инициирует реорганизацию управленческих структур в столь значимой для него сфере «идеологических производств». Эта реорганизация, правда, больше напоминает кадровую перетряску, чем трансформацию, связанную с функциональными изменениями. 10 июля 1948 г. Политбюро преобразует Управление пропаганды и агитации ЦК в Отдел пропаганды и агитации. Вместо отделов образуются сектора. В ведение скромного по названию отдела входили и сферы, казалось бы, далекие от функционала, заложенного в название. Например, сектор науки контролировал Академию наук СССР, ВАСХНИЛ, Министерство высшего образования, все научно-исследовательские институты и т. д. Не стоит и говорить, что Главлит, Книжная палата, Союзпечать, ТАСС, Комитет по делам кинематографии, Всесоюзный радиокомитет и проч. были также подведомственны Отделу пропаганды и агитации[1285]. Под водительством отдела и секретарей ЦК, курировавших его, и пройдут разнообразные идеологические кампании послевоенного периода.

Вслед за пятилетним планом «восстановления и развития народного хозяйства СССР» Оргбюро ЦК ВКП(б) в мае 1946 г. примет постановление об организации Всесоюзного социалистического соревнования за выполнение и перевыполнение этого плана, которое должно было сыграть роль мотиватора для основных масс населения на решение задач восстановления[1286].

Рост советского самосознания включал в себя потенциально опасный для политического режима элемент. Миллионы советских солдат, побывавших «за границей», получили возможность сравнить материальное положение «трудящихся» в стране победившего социализма с уровнем материального благосостояния в капиталистических странах. Очевидные результаты сравнения не в пользу СССР будут создавать основания для возникновения «оппозиционных» настроений, в том числе и в среде элиты. «Подсушить» эти веяния, понизить градус эйфории солдат-победителей и дисциплинировать их должны были решения о том, чтобы сделать праздничный 9 мая рабочим днем, отменить денежные выплаты за боевые награды. С другой стороны, потери СССР в войне и мобилизация многомиллионной армии запустили и заполнили социальные лифты. При этом значительную часть хозяйственных, административных и политических должностей займут демобилизованные офицеры, что наложит определенный отпечаток на все социальные практики.

Как и в довоенный период, идеологические кампании сочетались с кампаниями репрессивными. Обе эти формы принуждения были нацелены на то, чтобы, с одной стороны, мобилизовать социум на решение задач восстановления страны, с другой — минимизировать политические риски для созданного Сталиным политического режима. Достигались эти цели изоляцией и устранением в тех или иных формах оппозиционно настроенных, транслирующих «чуждые» настроения и идеологию, а также не до конца лояльных и сомневающихся.

Примерами идеологических кампаний, сочетавшихся с превентивными репрессиями той или иной меры жесткости, станут многочисленные проработки творческой интеллигенции. 9 августа 1946 г. Сталин выступил на заседании Оргбюро ЦК и сформулировал несколько принципиальных установок: «журналы, являются ли они научными или художественными, все равно они не могут быть аполитичными»; «советский строй не может терпеть воспитания нашей молодежи в духе наплевистском, в духе безыдейном». Общими соображениями Сталин не ограничился: «Разве такие люди, как Анна Ахматова или этот дурак, балаганный рассказчик Зощенко, могут воспитать наших людей? Какого чорта мы с ними церемонимся!»[1287]

В итоге 14 августа 1946 г. Оргбюро ЦК приняло постановление «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“», в котором подчеркивалось, что в журналах «появилось много безыдейных, идеологически вредных произведений». Под огонь критики попали Михаил Зощенко, который был охарактеризован как «пошляк и подонок литературы», и Анна Ахматова, поэзию которой назвали «чуждой народу, пустой и безыдейной». Постановление было опубликовано в «Правде» 21 августа. Жданов, подготовивший его, дважды выступил в Ленинграде на собраниях партийного актива и ленинградских писателей с разъяснением прозвучавших в постановлении установок. 14 сентября Жданов направил Сталину свой доклад, повторявший название директивного документа. Ознакомившись с ним, Сталин внес в него правку и вернул Жданову со своей запиской: «Тов. Жданов! Читал ваш доклад. Я думаю, что доклад получился превосходный. Нужно поскорее сдать его в печать, а потом выпустить в виде брошюры»[1288].

Анна Андреевна Ахматова

1940-е

[Из открытых источников]

В марте 1946 г. появится постановление ЦК о второй серии фильма «Иван Грозный» С. Эйзенштейна, которое констатировало, что фильм «не выдерживает критики», и вынесло вердикт: «Воспретить выпуск фильма на экран». Сталин подтвердил: «Омерзительная штука». Ошибка Эйзенштейна, по мнению Сталина, заключалась в том, что он «изобразил опричников как последних паршивцев, дегенератов, что-то вроде американского Ку-Клукс-Клана. Он не понял, что войска опричнины были прогрессивными войсками, на которые опирался Иван Грозный, чтобы собрать Россию в одно централизованное государство против феодальных князей, которые хотели раздробить и ослабить его»[1289]. В сентябре того же года аналогичным постановлением ЦК запретил выход на экран второй серии фильма «Большая жизнь»[1290].

Михаил Михайлович Зощенко

1940-е

[Из открытых источников]

Записка И. В. Сталина А. А. Жданову о его докладе о журналах «Звезда» и «Ленинград», с приложением доклада

19 сентября 1946

[РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 732. Л.