Нерон. Безумие и реальность - Александр Бэтц

Ознакомительный фрагментТермин «Римская империя» в государственно-правовом смысле соответствует этому значению. В узком смысле, в соответствии с римской концепцией, он означал неограниченную военную и гражданскую верховную власть. Римское господство простиралось на те племена и народы, gentes, которые римские легионы покорили силой оружия. Таким образом, в административно-территориальном отношении империя соответствовала владениям города-государства Рима. Это было пространство, в котором действовало римское верховное командование, пространство, где господствовал римский народ[185].

В Римской империи не было ни единой государственной территории, ни этносов, наделенных более или менее одинаковыми правами, как в современном национальном государстве. Римляне, скорее, управляли федерацией различных народов и племен, организованных в рамках отдельных провинций. Диапазон уровней цивилизации в этой грандиозной структуре был весьма разнообразен и не в последнюю очередь зависел от момента присоединения конкретной области к Риму. Первая римская провинция, Сицилия, была организована примерно за 300 лет до рождения Нерона. Практически все здесь отличалось от условий провинции Реции, местности на территории современной Южной Германии, которая в первой половине I века входила в состав северных владений Рима и была населена малограмотными варварами. Совершенно иначе дело обстояло в крупных городских общинах Востока с ярко выраженным греческим влиянием, богатой историей, уходящей в глубь веков, и культурными достижениями, которые никуда не исчезли даже после римского завоевания во II веке до н. э.[186] Между тем в Галлии, напротив, адаптация к римским обычаям и образу жизни, по крайней мере среди высших слоев общества, происходила с совершенно ошеломляющей скоростью. Многие представители галльской элиты, чьи прадеды сражались против Цезаря, уже в первые десятилетия I века стремились превзойти друг друга в своей Romanitas[187].

Из-за разнообразия завоеванных ландшафтов в Риме отсутствовало универсальное представление о том, как должна выглядеть провинциальная администрация в деталях[188]. Участие местных элит, порядок сбора налогов или, в императорских провинциях, степень военного присутствия – для всего этого не существовало конституции или чего-то подобного, что применялось бы повсеместно. Конечно, Август ввел принципиальное различие в отношении императорских и сенатских провинций. Однако это в первую очередь было актуально для политической сцены в Риме. Будь то императорский легат или проконсул в сенатской провинции, провинциалы едва ли замечали разницу между ними.

По сути, на протяжении столетий римляне при организации и обеспечении безопасности своих завоеваний придерживались нескольких принципов. Прежде всего обнаруженные и потенциально опасные политические образования на завоеванных территориях уничтожались с особой тщательностью в целях предотвращения восстаний. Кроме того, поскольку от римских представителей исходили не только властные распоряжения, но и предложения о сотрудничестве, например в области управления провинциями, возникали новые политические и социальные градации: тот, кто был предан Риму, мог воспользоваться римским гражданским правом. Таким образом, позиционирование многих местных аристократических кругов все больше зависело от близости к представителям Рима. Наконец, господству и дифференциации на политическом уровне соответствовали принцип широкой религиозной и культурной терпимости, а также, в сочетании с этим, по возможности сохранение внутренней жизни провинций без особых изменений.

Важная функция во всем этом принадлежала городам империи. На востоке и в греческих или пунических прибрежных районах Западного Средиземноморья эта форма политической организации уже имела свою давнюю традицию. Римляне способствовали развитию городских общин и в тех регионах, которые ранее были менее урбанизированными, например в Галлии[189]. По довольно скромным оценкам, в середине II века в империи насчитывалось около 2000 городов, но в трех четвертях из них проживало менее 5000 человек, и только в шести проживало более 100 000[190].

Внутри империи города были организованы в основном единообразно. В самых верхах богатый класс руководил делами самоуправления и сотрудничал с вышестоящей римской провинциальной администрацией, которая, в свою очередь, отвечала за общественную безопасность и осуществляла юрисдикцию. Мнение тех, кто представлял власть, не оспаривалось: надпись из Сагалассоса в малоазийской провинции Галатия на территории современной Турции однозначно указывает на то, что жители Сагалассоса всегда держали наготове 10 повозок и 10 мулов для римских должностных лиц, прибывавших проездом; таким образом, сенатору предоставлялось все необходимое, в то время как центуриону полагалась только одна повозка[191].

Провинциальные муниципалитеты должны были оказывать подобные услуги, в том числе, например, осуществлять ремонт знаменитых римских дорог, в основном безвозмездно. Когда в 66 году Нерон принимал в Риме парфянского царевича Трдата, который по пути туда с огромной свитой проехал через всю восточную часть империи, волей-неволей отдельным провинциальным городам пришлось позаботиться о пропитании и ночлеге царевича, пока он был в пути[192]. Римляне ожидали таких услуг от своих подданных и рассматривали их как цену и награду за мир, pax, установившийся в империи со времен Августа. Однако во всех провинциях взимались и более регулярные налоги, хотя и неодинаковые с точки зрения характера, размера и порядка налогообложения. Как правило, с землевладельцев взималось от 10 до 20 %, однако подушный налог не взыскивался повсеместно. Значительно пополняла государственную казну арендная плата, например за использование императорских карьеров или шахт, а также таможенные пошлины, взимаемые в портах, на реках, границах провинций и городов[193].

Налоговая система императорской эпохи в процессе сборов учитывала интересы провинциальной элиты и городских общин, была более предсказуемой и, таким образом, вышла из той беспросветной ситуации, в которой она находилась в республиканскую эпоху. Во времена республики сбор налогов отдавался на откуп компаниям-арендаторам, возглавляемым всадниками и фактически никем не контролируемым, и они выжимали из провинций и их жителей буквально все соки. Август значительно смягчил эксплуататорскую практику республиканских времен, в корне реорганизовав финансовое управление. Теперь в императорских провинциях за сбором налогов следили высокопоставленные чиновники из сословия всадников, иногда вольноотпущенники[194]. В сенатских провинциях сбором налогов занимался назначенный по жребию квестор, молодой сенатор в начале своей карьеры, в то время как последнее слово оставалось за наместником.

Новая имперская налоговая система была основана на создании земельного кадастра, переписях и оценке имущества. Известный пример этих действий вошел в библейскую рождественскую историю. Согласно Евангелию от Луки, Август повелел переписать весь мир[195]. Это не совсем верно, поскольку перепись, которую имеет в виду Лука, касалась не всей империи, а только провинций Сирия и Иудея; в 6 году Иудея была присоединена к Сирии в целях упрощения управления[196], что отражает обычную имперскую практику: после присоединения очередной территории, как в случае с Иудеей, затем регулярно каждые 12–14 лет новая провинция подвергалась тщательной проверке.

В целом ярко выраженная тенденция к гомогенизации[197] наметилась еще при Августе, чему, как уже упоминалось, способствовало все более частое предоставление римских гражданских прав отдельным лицам или группам лиц в провинциях. Пропаганда городского образа жизни по всей империи сделала свое дело. Такие города, как родина матери Нерона, Колония Агриппина (совр. Кёльн), а также Лугдун (совр. Лион),