Ост-фронт. Новый век русского сериала - Денис Горелов

Страсть авторов к царям, графьям, стихам и детям и попутная ненависть ко всем, кто хоть что-то в империи делает руками, достойны самого пристального внимания психиатров. Когда бомбист Матвей садит в подвале на цепь попа-расстригу, публициста-делягу, офицера, перешедшего к красным, и фабриканта, ставшего дворником, мажет их гипсом для посмертных масок и требует ответа, что они сделали с его Россией, — психовозка создателям картины требуется срочно. Впрочем, специалисты утверждают, что творчество отвлекает неуравновешенных личностей от необдуманных поступков — так что пусть творят. Все равно экранизировать их будет студия «Три икс» — что всегда считалось маркером хард-порно, так что все по-честнаку.

В космогонии этих лиц стоит разобраться отдельно, ибо в определенных кругах она популярна.

Россия их, как и было сказано, стоит на дворянстве, позолоте царских лож, ростовых портретах императора и стихах Н. С. Гумилева про то, как сыплется золото с кружев розоватых брабантских манжет. Эту лепоту хранят от потрясений шпики, жандармы и полицейские провокаторы, которые со вкусом произносят слово «быдло», раздают зуботычины, секут смертных с коней нагайками и совершенно правильно делают. Авторский посыл «Россия катится в пропасть» в устах жандармского доносителя — новое слово в хронике революционных событий.

Плебеев, которых сечь, авторы знают мало (кроме того, что они пьют и пахнут), разумную энергию масс отрицают напрочь, поэтому революцией у них заняты братья по классу в результате множественных умственных расстройств. Считая восстание масс глобальным умопомешательством, они совершенно не озабочены сколько-нибудь ясными мотивировками, логическими цепочками и хоть немного стройными эгалитарными убеждениями, — поэтому все в сериале творится с бухты-барахты по дьявольскому наущению. Граф запил и брата рубанул. Мещанка отчаялась и шасть в комиссары. Эсер Ленина встретил и айда в большевики, а мог бы дальше на балалайке играть. Очень помогает нулевое знание реальных событий и полная неспособность отличить марксистов друг от друга и понять, кто из них чего хочет, кроме погубления аэроплана «Россия». Ленин у них клоун, Троцкий клоун, Карахан клоун, Мейерхольд клоун, Керенский клоун, один Сталин ничего, ибо смотрит зло и однажды перебьет всех клоунов, за что ему скрытое авторское спасибо.

Если б Акунин однажды встретил Гиппиус, они могли бы сообща написать такую напыщенную охранительскую галиматью — но Гиппиус никогда не встречалась с Акуниным, и галиматью пришлось писать режиссеру Копылову и его соавторам Евгении Кондратьевой, Владимиру Измайлову и Виктории Александровой. «Сценарий сериала о русской истории написали четыре человека с чисто русскими фамилиями», оценила сеть горячие авторские чувства к революционным евсеям и их мировому евсейскому заговору.

Что ж, если чисто русские фамилии — это достоинство, то один плюс у сериала точно есть.

Ямбическая сила

«Есенин», 2005. Реж. Игорь Зайцев

Новейшая есенинская биография Захара Прилепина зачеркивает одноименный фильм, даже не удостоив адресной полемики. Согласно ей, Есенин происходил из приказчицкой, а не крестьянской семьи, с детства не носил креста, довольно скверно косил и очертя голову принял революцию, хоть и переживал за то, как она обходится с исконным землепашеским укладом. Дружил с евреями, не замечая их еврейства, — что и нормально для среды, обнулившей национальные, конфессиональные и сословные перегородки. Кому не нравилось — брал саквояж и ехал в Европы, чтоб оттуда жужжать, как жиды заели. Есенин съездил, обчертыхался на сладкую жизнь и счастливо вернулся на Родину с ее жидами. Все это ни грамма не меняет в образе златоуста русской поселянской вольницы — для тех, кому важны стихи. Но плющит и корежит всех, кто сделал Серегу нашего иконой борьбы с мировым кагалом и его сионистской пропагандой.

А таких немало.

Артист Виталий Безруков долгие годы служил в театре Сатиры, где главным был Плучек, кардиналом Ширвиндт, патриархом Менглет, прима-звездой Миронов и даже немецкое происхождение Татьяны Пельтцер не меняло общей удручающей картины. Говорят, ему приходилось играть в смену с Мироновым и видеть, как пол-зала выходит на первых же репликах, раз сегодня не Андрей. Может, и врут — но атмосфера никак не способствовала добрым чувствам к клановому российскому еврейству.

Результатом чувств стал роман по мотивам расследований безумного юриста Хлысталова, всю жизнь искавшего еврейский след в смерти русских поэтов-самородков, убитых грузином Сталиным. В романе жиды сделали революцию против мужика, а когда златокудрый Есенин вступился за своих, замыслили его погубить. Для этого они обсадили его женой Райх, другом Мариенгофом, покровителем Троцким и американкой Дункан, чье имя Айседора и манера танцевать голой с красным флагом наводит на самые глубокие размышления. И ну тянуть его в ласковые сети, к чему поэт стрезва оказался податлив, но трезвым его видели редко. Тогда жиды напустили на него Пастернака, который избил его в подворотне, Мандельштама, который пытался перекричать его дилетантскими стишками, Блюмкина, который грабил лесом и расстреливал несчастных по темницам, и Анну Берзинь, про которую сто раз сказано, что она Абрамовна. От такого нажима Лель не мог не запить — но окончательно доконала его волшебная телеграмма Каменева великому князю, — случайно подобранная им во время службы санитаром в Царском Селе. Телеграмма могла сгубить всю носато-пейсатую оппозицию, поэтому Каменев нашептал Троцкому, Троцкий Блюмкину, Блюмкин Эрлиху, и все вместе свершили свое черное дело в гостинице «Англетер». Это никак не помогло оппозиции, которую всю съел товарищ Сталин, о котором в сериале сказано уклончиво, потому что за евреев ему спасибо, но вслед за ними он съел и всех остальных, а это уже перебор.

В тексте «Смерть художественной фильмы» Лимонов писал, что сценарии пишутся людьми со слабыми мозгами для людей с еще более слабыми мозгами, и это сущая правда. Телеграмму с поздравлениями М. Романову выдумал Сталин — что не помешало Есенину найти ее в мусорке за 20 лет до того, ведь великий князь вечно разбрасывался телеграммами, а Есенин в молодости только и делал, что шастал по царским помойкам. Колоть его в дурке психотропами было трудно, ибо их изобрели только через тридцать лет после его смерти. Блюмкин к ней непричастен, потому что был в это время с Рерихом в Тибете. Затейливая мешанина ранней советской жизни была гораздо круче всего, что мог вообразить романист Безруков.

Но что-то ему удалось, а именно — сын Сережа, он же Сергей Витальевич, который является совершенно идеальным воплощением Сергея нашего Александровича. Он чувствует стих и взвинченно-нервическую природу есенинского дара, хорош в загуле и ранимом отчаянии. И, не городи его герой батину антисемитскую чепуху, был бы отличным портретом народного любимца (если от фильма отмахнуть серий этак семь). Режиссер Зайцев имеет