Королева кабачков сегодня в ударе - Светлана Нарватова

— Это всё неправда! Вы это всё только что придумали! — обвинил Тамару вирник.

— Это неважно, — вздохнула Тома, глядя вслед удаляющемуся детине. Он точно сделает всё, что от него зависит, чтобы жена была счастлива. Совет да любовь, как говорят в таких случаях.

— А что, в таком случае, важно⁈ — Вирник выпятил грудь, будто собирался сражаться с ворогом.

— Важно только то, господин Владан, во что мы верим. Вот вы верите в то, что все рыжие приносят проблемы и несчастья. Хоть это неправда. Но вы в это верите, и вам нет совершенно никакого дела, правда это или нет.

— Как же это неправда! Все знают, что рыжие…

— Что «рыжие»? — Откуда ни возьмись возле прилавка появилась тётушка Марж. Возможно, она никуда и не уходила с торжища. Просто гуляла и болтала со знакомыми.

— Ну рыжие же… — запнулся Владан.

— Ах, какие чУдные рыжие волосы были у меня в молодости! — мечтательно закатила глаза старушка.

— Вы были рыжей⁈ — не поверил вирник.

— Да, дорогой мой Владан. Но было это в те времена, когда ты ещё не родился, — будто забыв о разнице в положении, старушка ободряюще похлопала маленькой ладошкой по его крепкому запястью.

Невзначай показывая, что тот под стол ходил, когда она уже была могущественной феей.

И вирник потупился, словно нашкодивший мальчика.

— Томочка, у тебя всё в порядке? — заботливо поинтересовалась бабулька.

— Да, благодарю вас, тётушка!

— Никто не обижает? — она бросила осуждающий взгляд на Владана.

— Нет-нет. У меня всё отлично!

— Вот и замечательно. Я тогда домой пойду. Попозже за тобой загляну, — произнесла она напутственную речь и направилась туда, где начиналась улица, ведущая к пряничному домику.

Глава 10

Семейная гордость

Торговля шла. Пусть не очень бодро, но спрос на шары с предсказаниями только рос. Тамара подумывала, а не поискать у тётушки корзинку больше? Старушка, видимо, уже смирилась с нетрадиционностью и даже пограничностью бизнеса собственноручно притащенной в Любавицы девицы. Теперь Томе было проще обсуждать с нею планы выживания на зиму.

Оказалось, что к королевскому пенсиону прилагался запас дров, так что хотя бы здесь проблем не будет, фух! Тётушка пообещала договориться с соседками, чтобы те поделились каким-нибудь перезрелым огурцом на семена, и порасспрашивать про капусту. У бабульки даже кадка дубовая обнаружилась для солений. Чай, с голоду не помрут. А с работой что? С работой Тома что-нибудь придумает!

Если есть голова, руки и желание, работа найдётся!

На грядках у бобовых появились первые семядоли. Морковка и свёкла ещё не зацвели, что, конечно, жаль. Но вид имели бодрый и многообещающий. Лук пустил острые листья-перья, и Тамара подёргала краевые на зелень к супу. Обнаружила несколько вызревших семян от случайной горошины и рассыпала их, как планировала, вдоль забора. Горох — товарищ непривередливый. Не капризный. Где упал, там и пророс. Плетись, плетись, горошек, без головы, без рожек. Ой, и чего её на стихи потянуло? Ну потянуло, и ладно. Тома ещё своей палкой-колдовалкой взмахнула. Для закрытия гештальта.

Разбор заклинательного шкафа продвигался, но без больших успехов. Некоторые заклинания имели начало и середину, другие — конец и середину. Может, что-то имело начало и конец, но без середины понять это было сложно. Да и какой смысл, если оно не целиком? Поэтому разбирательный запал быстро увял перед более насущными проблемами выживания.

Тамара немного покопалась в куче с разной условно-полезной утварью. Надбитую посуду отложила стопочкой — среди фейских записок ей встречалось название на восстановление целостности. Чего — пока оставалось тайной, поскольку пока это было даже не название, а его часть, но Тома надеялась, что в хозяйстве сгодится. Среди предметов (или запчастей предметов) было много такого, функции чего Тамара не понимала. Тут без бабулькиных консультаций не обойтись, а она как назло ушла по соседкам. Как договаривались. Так что и утварная куча оказалась недоразобранной. Ну так на чердаке ревизия ещё как минимум на месяц. Так что Тома с лёгкой душой снова немного передвинула приоритеты и занялась одеждой.

Для дома у неё теперь была чистая старенькая рубаха в пол, широченная юбка, из которой ещё можно было бы жилетку пошить, а то и не одну, и ветхий передник. Сложно было не взяться за найденные в куче с бытовыми мелочами ножницы и так удачно доставшуюся при переносе иглу. Тамара вырезала из юбки пару полос с не отстиравшимися пятнами и вытачками посадила себе по талии — вышло просто загляденье! Даже лучше, чем та юбка, в которой она ходила на рынок! А если ещё по швам фигурно шнурок контрастный пустить — вообще красотень будет! Кто способен из ничего и палок сделать конфетку? Тома способна!

А пока она возилась с одним, вторым, третьим, пришла пора ужина, потом котята не глаженные на колени забрались, а потом уже и спать захотелось невыносимо. Вставать-то чуть свет, благо светает уже не в пять утра.

Ой-хо-хо-шеньки, а ведь кто-то ещё животину держит! Святые люди!

Утром Тамара только обустроилась на пригретом месте торжища, ещё даже табличку повесить не успела, как появилась Олеховишна.

— Добрего утречка, госпожа Тома! — радостно поприветствовала она. — А супчик-то ваш помог! Помог супчик-то! — Она потёрла ладошки друг о друга и оглядела кабачки, едва разложенные на прилавке. — Я сегодня побольше возьму. Люди говорять, у вас, госпожа Тома, волшебный квас удачи наличествует?

— Это не у меня. Это у господина Рошлика, — перевела стрелки Тамара.

— Ой, да какой там господин из Рошлика-то? — хохотнула Олеховишна.

— Зря вы так! Никто не рождается господином, — возразила Тома и быстро поправилась: — Если не король. — Она тут головы своими вольнодумствами смущать не намерена! — Глядишь, из вашего Рошлика господин получится. Тут же что важно?

— Квас удачи? — кинула версию Олеховишна.

— Смелость нужна! И упорство.

— Тю… У мне вот ентой смелости и упорства — о-го-го! А какая из мене госпожа? — захихикала Олеховишна.

— А вы прямо хотели госпожой стать?

— Ой, надоть мне! — махнула она рукой.

— Ну вот! — Тома провела по воздуху раскрытой ладонью, будто в ней и лежала разгадка.

Олеховишна посмотрела на неё, посмотрела, но как-то не прониклась. То ли разгадку не узрела,